«Используют тряпки вместо прокладок». Беларуски, пережившие заключение, — про менструацию и женское здоровье в неволе

«Я сижу на допросе и понимаю, что по ногам у меня течет кровь». ИВС

Бывшую политзаключенную Алесю Буневич задержали в период менструации. В первую ночь в гродненском ИВС ей помогла сокамерница. Но перед этапом в могилевский изолятор и днем допроса она оказалась без средств гигиены.

«Я сижу на допросе и понимаю, что по ногам у меня течет кровь. Я показала это оперативнику и сказала, что больше ни слова не скажу, пока мне не дадут хоть какие-то средства гигиены — прокладки, тампоны, влажные салфетки».

Передачи в изоляторах временного содержания в Беларуси разрешены, но задержанным, которые оказываются там по политическим делам, их чаще всего не передают. Весь срок административного ареста или до перевода в под стражу в СИЗО задержанные по политике неделями не могут сменить одежду и белье, почистить зубы, экономят туалетную бумагу.

Алесе Буневич передали необходимые средства только на следующий день — сотрудник ИВС сказал ей, что купил за свои деньги. Тогда же адвокатка смогла передать Алесе чистое белье из передачи.

«В первую ночь в Могилеве я сняла залитое кровью белье и джинсы, постирала как могла, и развесила на батарее. Сама осталась в длинной байке, которая чуть прикрывала ягодицы. Первая ночь, я не знаю, как и что тут будет происходить. И тут открывается кормушка, говорят — "выходим на досмотр". Я даже одеться не успела. Досмотр проводит женщина, но нужно пройти по коридору, в котором есть и другие люди, мужчины. Это просто дико».

Через несколько дней во время досмотра, где нужно было раздеться догола, сотрудница изолятора заставила Алесю достать тампон, а ее нижнее белье бросила в коридор, в котором стояли мужчины.

Наталью Кукишеву задержали в 2021 году по «делу Зельцера». Она была одной из 16 женщин, которые два месяца находились в изоляторах на Окрестина и в Жодино без помощи и передач. У задержанных не было сменного белья. Два месяца женщины провели в камерах, одетые в то, в чем их задержали.

Прокладки и туалетную бумагу им приходилось выпрашивать, объясняя «продольным» в изоляторе, куда делся предыдущий рулон бумаги и зачем женщинам тампоны или прокладки.

«Это было ужасно унизительно: просить у них что-то. Кормушка низкая, ты говоришь этому охраннику в пах, он даже не нагибается. Нужно просить прокладки, бумагу. И вот один может просто не дать ничего или дать один рулон бумаги и пачку прокладок на 14 человек. А были и такие, которые расспрашивали: а куда вы дели предыдущий рулон, как это он у вас так быстро кончился. Я не могла выпрашивать, у меня физически не получалось, я самодостаточная взрослая женщина — и тут мне надо вести такие разговоры. Выручали девочки, которые все же договаривались, хотя им это дорого стоило», — рассказывает Наталья, осужденная по «делу Зельцера» на два года колонии.

Женщин «спасало» то, что от пережитого стресса менструация у многих не начиналась. Прокладки все равно просили: чтобы поделить их между теми, у кого цикл сохранился: «Экономили, одалживали, крутились как могли», — объясняет Наталья.

Правозащитники задокументировали и отправили в Комитет ООН по ликвидации дискриминации в отношении женщин доказательства того, что в беларуских тюрьмах, колониях и изоляторах происходят систематические нарушения прав женщин, включая пытки, унижения и дискриминацию по признаку гендера.

Женщин лишают гигиенических условий и средств личной гигиены. Согласно данным правозащитников, в некоторых случаях женщинам выдают «только 6 прокладок на 3 дня или 10 в месяц, а иногда их не выдают вовсе». Принимать душ разрешено раз в неделю или реже, в камерах обитают насекомые — клопы, тараканы, вши. В местах заключения женщин подвергают унизительным обыскам, в отношении них используют шутки о сексуализированном насилии, угрозы, сексистские выражения, отказывают в медпомощи и предоставлении лекарств, содержат в переполненных камерах, где свет ночью не выключают, не выдают матрасов и так далее.

«Мы завели отдельный баул с "гигиеной" и запасными вещами». СИЗО

В следственном изоляторе задержанные получают передачи, поддерживать гигиену там проще. В СИЗО и колонии можно написать заявление на так называемую «гуманитарную помощь» — базовый набор гигиенических средств (зубная паста и щетка, мыло, прокладки). Но предоставляют его не всегда быстро. Например, в 2021 году, по словам политзаключенной Антонины Коноваловой, набор не предоставляли полгода, несмотря на заявления.

«Но у нас были передачи, и в камере на Володарке мы завели отдельный баул с "гигиеной" и запасными вещами, чтобы было чем при необходимости поделиться. Девочкам не всегда прямо сразу приходили передачи. Пока родные узнают, где ты вообще, пока доберутся. А день-два надо как-то продержаться. Были и те, у кого не было помощи вообще — тогда мы давали им что-то из общего запаса», — рассказывает Коновалова.

«Используют тряпки вместо прокладок и стирают их по несколько раз — это правда». Колония

Если в следственном изоляторе еще можно поделиться с соседкой необходимыми средствами, то в колонии за такое осужденную, особенно политическую, могут лишить звонка, свидания или даже отправить в ШИЗО.

«Там все должно быть максимально аккуратно и секретно, потому что сдать тебя может даже та, которой ты эту прокладку дала. И ей ничего не будет за то, что она взяла, потому что она обычная уголовница. А ты пойдешь на комиссию по наказанию, потому что ты — политическая», — рассказывает Алеся Буневич. Несмотря на это, политзаключенные помогают друг другу — передают необходимое тайно и в укромных местах.

Особенно уязвимы в колонии женщины, внесенные в «список террористов», который ведет КГБ. Им запрещены денежные переводы от родных, поэтому они могут рассчитывать только на передачи и посылки (если в качестве взыскания не лишили и их) или на зарплату на фабрике — на нее можно купить что-то в магазине колонии. Но в большинстве случаев за работу осужденные получают лишь несколько рублей или даже копеек в месяц.

В статье 94 Уголовно-исполнительного кодекса сказано, что осужденные в колониях обеспечиваются в том числе «средствами личной гигиены», без конкретного списка. По словам Антонины Коноваловой, средства гигиены в колонии «предоставляются как гуманитарная помощь», деньги за которую потом высчитываются из зарплаты.

«Поэтому для меня это не является гуманитарной помощью. Кусок мыла и пачка прокладок стоили около 2 рублей 50 копеек. Я помню, потому сама покупала эту гуманитарку, чтобы потом понемногу раздавать девочкам, которые не могли себе ничего позволить. Представьте, у нее помощи нет никакой, и зарплата 30 копеек — что она может себе позволить? Поэтому все эти истории о том, что используют тряпки вместо прокладок и стирают их по несколько раз — это правда», — рассказывает Антонина Коновалова.

На фоне стресса и физических нагрузок некоторые женщины в заключении и после него сталкиваются с аменореей — длительным отсутствием менструаций. Должного лечения женщины не получают.

«У меня была задержка в пять месяцев. Я попала к местному гинекологу, а она говорит — ну так это ж круто, расслабься. Я думаю, все дело было в том, что в колонии я не могла получать свое лечение, гормональные препараты, которые принимала несколько лет. Ну и конечно стресс, тяжелая работа», — рассказывает Алеся Буневич.

Цикл у Алеси возобновился еще в колонии, но менструация была очень болезненной.

«Однажды я чуть не потеряла сознание от боли, потому что я осталась без своих таблеток. Мне кололи обезболивающие, но больше ничем помочь не могли», —говорит она.

В заключении цикл сбился и у Натальи Кукишевой: «В первые месяцы после задержания мы все очень сильно похудели. Уже на этом этапе было ясно, что с циклом будут проблемы. В колонии месячных у меня могло не быть по три месяца, зато потом они шли по две недели. Там беречь здоровье вообще не получалось».

«Из-за пережитого я скоро войду в климакс». После освобождения

Наталья Кукишева вышла на свободу весной 2023 года, незадолго до 45-летия. Пока ей не удалось нормализовать цикл.

«У меня такой возраст, что такие стрессы противопоказаны. Думаю, из-за пережитого я скоро войду в климакс, раньше положенного».

Состояние физического здоровья Наталья связывает с ментальным, которое она восстанавливает до сих пор. Чтобы пережить тюремный опыт, Наталья занимается с психологом и признает, что работы еще много.

Алеся Буневич провела в заключении два года, на момент освобождения ей было 35. Она заметила, что бывшие политзаключенные, с которыми она общается, не могут забеременеть.

«Не знаю ни одной бывшей политзаключенной, которая вышла бы и смогла забеременеть: не позволяет здоровье. Да и дело не только в физическом аспекте, есть еще психология. Есть девочки, которые хотят детей, но понимают, что не в том психологическом состоянии, чтобы брать ответственность за ребенка. Я знаю такие случаи».

Антонина Коновалова вышла на свободу год назад, ей было 36. Обследования, которые она прошла после освобождения, показали кисты в почках и яичниках, сильный дефицит витаминов.

«Теперь мне нужно постоянно наблюдаться у врача. Я думаю, на здоровье повлиял стресс и холод. В нашем отряде было так холодно, что некоторых заключенных к нам переводили в наказание».