«А правда, что наша мама в тюрьме?» Мать политзаключенной взяла под опеку внуков, а в Польше усыновила еще двух детей

«Глаза старшего я буду помнить всю жизнь. Он выглядел как котенок посреди проезжей части с машинами». Новые дети в семье

Весной прошлого года 59-летней Анне Коноваловой позвонили из польской соцслужбы. К тому моменту она уже оформила опеку над собственными внуками, и по местным законам могла взять под опеку кого-то еще. Сотрудница службы спросила, не хочет ли Анна заботиться о двух беларуских детях, которых мама оставила на улице. Женщина сразу же согласилась.

«Сотрудница из опеки еще уточнила — а вам ни с кем не надо посоветоваться? А я думаю — с кем? Моя дочь в тюрьме, муж остался в Беларуси, чтобы помогать ей и зятю. Такое решение нужно было согласовать только с внуками. И вот я у своих малышей спрашиваю — есть такие дети, им очень нужна помощь, их нужно домой забрать, как вы думаете, мы их сможем домой забрать, мы справимся? Они маленькие еще, и не могут принять такое решение. Но то, что они дали согласие, — это важно».

Анна забрала Марселя и Тимура из приюта в тот же день, как их туда поместили.

«Глаза старшего я буду помнить всю жизнь. Он выглядел как котенок посреди проезжей части с машинами. Просто в шоке был, он не понимал, что ему делать, он находился в чужой стране с младшим братом просто на улице», — вспоминает Анна.

По словам беларуски, мама Марселя и Тимура приехала в Польшу, потому что боялась преследования на родине, но уже в Варшаве «дала слабину, сломалась» и стала употреблять наркотики.

«Год они жили с мамой в лагере для беженцев, потом им дали жилье, и они еще год жили бесплатно. Этот год был решающим и мама совсем скатилась. Они видели все, мама брала их с собой воровать. В квартире жили на кухне, мама с сожителем — в комнате. Много чего было в их жизни, даже не хочется всего рассказывать».

В апреле 2024 года родная мама Марселя и Тимура умерла.

Ревнуют бабушку и скучают друг без друга. Семья

Дети понемногу адаптируются в семье и привыкают жить по-новому. Анна рассказывает: еще прошлой весной Марсель был почти как «ребенок-маугли». В 4 годика он умел только «смотреть тикток и играть в какие-то игры», считал до девяти и даже не умел держать в руках ручку.

«С ним никто не занимался, а тот минимум, что он умел, — этому его научил старший брат».

Сейчас Марсель уже немножко читает и пишет по-польски, ходит в подготовительную «школку»: «Учим стихи, поем песенки. Марсель проявляет интерес к шахматам, уже делает свои первые ходы».

Тимур сдал экзамены в школе и поступил в колледж на кондитера. Помогает Анне по дому и иногда по ее просьбе смотрит за младшими детьми.

«Советуется со мной, я вижу как он растет и "матереет". Знает, что хочет работать, что, может, уже хотел бы и отдельно жить. Заработал денег, купил самокат. Я вижу разницу между тем мальчиком, который ко мне попал, и тем Тимуром, который есть сейчас. Да, не хватает где-то мужского воспитания, но где-то я ему что-то подскажу, где-то кто-то их наших друзей-беларусов подскажет. Так что все неплохо».

С Настей и Ваней, по словам Анны, у них все как в обычной семье — иногда ревнуют Анну и скучают друг по другу, если приходится надолго расставаться.

Пешком через границу в полной темноте. Отъезд

Мама Насти и Вани — Антонина Коновалова — перед выборами 2020 года была доверенным лицом Светланы Тихановской. В сентябре ее задержали. Примерно через месяц пришли и за ее мужем Сергеем Ярошевичем, он проходил по делу телеграм-канала «Армия с народом». Дети видели вооруженных силовиков, при них дома прошло два обыска.

Друзья Антонины посоветовали ее матери уезжать из Беларуси вместе с внуками, так как на задержанных родителей в заключении могли надавить, используя детей.

«Мы и сами понимали. У нас тогда уже по подъезду стал ходить участковый с кем-то из органов опеки, спрашивали про нас, про Тоню. Тогда уже решили, что нужно уезжать, и мы выехали буквально вот как были, в чем стояли».

Муж Анны остался в Беларуси, чтобы собирать передачи Антонине и Сергею. Анна с внуками уехала в Украину.

Границу бабушка с внуками переходила ночью, пешком. С собой были только рюкзаки с вещами первой необходимости и 90 долларов. Не было даже телефонов и фонариков — полтора километра по нейтральной полосе в сторону украинских пограничников шли наощупь в полной темноте.

«И вот когда мы там ночью шли, Ваня тогда спросил — а правда, что мама наша в тюрьме? И я в тот момент не соврала, хоть и была ошарашена таким вопросом. Но я ни разу не пожалела о том, что я им рассказала, потому что я не знаю, что я бы им врала дальше. Мы тогда с мужем недооценили Ваню, мы тогда думали, что он маленький и ничего не понимает, ему шесть лет было. Но оказалось, что он все понимает».

Так Анна Коновалова с внуками оказалась в Чернигове. Они прожили там три месяца и из-за проблем с легализацией в Украине уехали в Польшу. А там началась новая череда сложностей.

«Судьба свела нас с "Партизанками", они мне разжевали всю нашу ситуацию. Оказалось, что я в Польше на детей не имею никаких прав и мне нужно будет доказывать право опеки над ними в судах».

Полгода у Анны ушло на оформление опеки, еще какое-то время — на получение статуса беженца. Сейчас семья наконец легализована.

«Ваша мама сказала, что и меня любит, это правда»?

Заключенная дочь Анны Антонина знает про приемных Тимура и Марселя. Она полностью поддержала решение матери. Сейчас она пишет письма из колонии всем четверым.

«На Новый год она прислала им самодельные открытки, прилепила к каждой по несколько леденцов и подписала: конфетка счастья, конфетка радости, успеха, хороших оценок. Дети были в восторге».

Письма Антонине приходят только от родителей и детей. Раз в месяц ей положен видеозвонок с детьми. Иногда звонки срываются, но в основном позвонить дают.

В последний раз Антонина звонила родным 15 мая.

«8 марта [еще] был звонок. Мы знали, что он будет, поэтому я даже специально в школу детей не водила. Сели перед камерой все вместе, а Тоня говорит: "Мама, нельзя, нужно чтобы только двое детей в кадре было". Пообщались 4,5 минуты и она в конце говорит: "Я вас очень-очень люблю, крепко вас обнимаю, всем привет". И уже когда разговор закончился, Марсель спрашивает: "Ваша мама сказала, что и меня любит, это правда?" Я отвечаю — конечно правда».

Отцу детей Сергею звонить им не разрешают. Анна рассказывает, что они стали забывать его — как понемногу забывают и маму.

«Постоянно приходится напоминать им — вы давно не писали родителям, напишите письмо. И вот они садятся писать, и Марсель с ними. А дети, они же жестокие. Кричат ему — нет, мы нашей маме пишем. Я говорю — ну вы своей маме пишите, а он пусть пишет своей. И он садится рядом с ними, что-то калякает на листике».

Свою маму Марсель с Тимуром вспоминают не часто. По словам Анны, в Польше она лишена родительских прав и ни разу не выходила на связь с детьми.

«Однажды звонит воспитательница со школки, спрашивает — мы будем перед 8 марта делать подарки для мамы, а как быть с Марселем? Я говорю — пусть он тоже делает для мамы. Я ему говорю, что его мама самая лучшая. Он со мной начинает спорить, говорит, что мы ходили в ломбард, она меня заставляла вещи в магазине прятать. Я отвечаю — просто мама болеет, но она же хорошая….Принес он домой поделку эту, я говорю — когда-нибудь своей маме подаришь. А он спрашивает: "А можно я лучше вашей маме подарю?"»

«На себя времени нет». Жизнь с четырьмя детьми

Утром Анне нужно покормить завтраком, собрать и завести в школу Настю и Ваню, потом — Марселя в садик. Вечером — в обратном порядке всех забрать домой. Приготовить-убрать-постирать. Маленький Марсель требует больше времени, иногда его нужно водить на дополнительные занятия. Иногда — Ваню на футбол, у него хорошо получается играть и его берут на соревнования. На себя времени почти нет. Кроме того, из-за плотного графика у Анны нет возможности найти постоянную работу.

«С работой, увы, пока все плохо. Тут урвешь, там урвешь, но постоянного ничего нет. Мне бы подошло, если бы график был с 9 до 15, не позже. Потому что сначала надо отвезти всех детей кого куда и потом их забрать. А в Варшаве это час езды как минимум. Сложность еще в том, что детей кроме меня никому не отдают. Еще привезти можно кого-то попросить, а вот забрать — нет».

По вечерам, а иногда и ночью, Анна вяжет — это ее давнее хобби. Как только семья перебралась в Польшу, женщина стала вязать, чтобы отблагодарить подарком людей, которые им помогли. Волонтерки из инициативы «Партизанки» уговорили ее создать свой собственный бренд вязанной одежды — «Babulя by Анна Анатольевна». Из тонкой шерсти и козьего пуха она вяжет свитеры, платья и шали. Делать что-то под заказ почти нет времени, зато есть уже много готовых вещей, которые можно купить. Работы Анны Коноваловой вы можете посмотреть и заказать на странице «Бабули» в инстаграме.