«Вот посмотришь, мама, разлучат наши берега». Как женщины с оккупированного берега Днепра спасают свои села после потопа из‑за взрыва на ГЭС

«Вода шла шумно. Мы слышали, как складывались дома, как трещал шифер»

72-летняя Любовь постит в фейсбуке фото теплиц с петуниями и астрами — их она растила до войны. После начала российского вторжения Любовь выехала из родных Олешек Херсонской области в Запорожскую область, а оттуда — в Европу.

Говорит — не думала, что в возрасте за 70 придется проходить через такое. Сначала — спать в подвале своего дома, спасаясь от обстрелов. Потом — стоять в очереди на блокпосту и надеяться, что колонну не обстреляют.

В июне соседи написали, что ее дом по самую крышу затопило после прорыва ГЭС. Когда вода сходила — он разрушился. Возвращаться пенсионерке теперь некуда.

Женщина перечисляет волонтерам для Олешек большую часть пенсии — для нее это солидарность с теми, кто остался в городе.

44-летняя Татьяна сейчас живет в Николаеве со всей своей семьей. Из оккупированного российскими войсками села Кардашинка в 15 километрах от Олешек она выехала уже после затопления. Ее саму, а еще ее семью, скот, кошек, собак и соседей спасла «кучугура» — холм прямо за домом. Первые сутки люди и животные сидели на нём и смотрели, как вода затапливает все, что у них было.

«Вода шла шумно. Мы слышали, как складывались дома, как трещал шифер. Заборы падали. Это был просто страх и ужас, это был какой-то армагеддон — то, что мы пережили в первую ночь. Нас на той кучугуре было много, человек 50», — вспоминает она.

Татьяна родилась в Кардашинке и не хотела покидать дом, но уехать пришлось. Один из ее детей тяжело болен — у него паралич и случаются эпилептические припадки. Он не встает, не сидит, не может сам принимать пищу.

Еще один, старший сын Татьяны, три года служил в АТО. А потом, когда вернулся, ушел в запой на полгода. Сына удалось «вытащить», но он все время говорил про войну, и считал, что война придет и к ним.

«Вот посмотришь, мама, разлучат наши берега. Будет тут берег левый — берег правый», — вспоминает Татьяна слова сына, который оказался прав.

Муж и дядя Татьяны еще долго оставались в селе — спасали животных, имущество, помогали соседям. Дядя до сих пор на левом берегу, который контролирует Россия.

Волонтерки Ксения и Елена тоже жили на левом берегу реки до войны. У Елены в Олешках остался молодой человек, у Ксении — «возрастные» родители. Она не смогла уговорить их уехать. Они, как и другие люди там, чьи дома остались целы, по словам Ксении «держаться за свои кирпичи».

«Я нікуди не поїду, залиште мене тут — вот и все их слова. Ни в какую», — говорит она.

За два дня собрали полмиллиона гривен

Елене — 41 год, сейчас она живет в Германии вместе с тремя своими детьми, младшему сыну — 3 года. Старшая дочь вернулась из Германии в Украину и теперь волонтерит в Херсоне, пока мама все свободное время посвящает сбору денег и организации помощи из Германии.

«Я постоянно онлайн, мне пишут и в час ночи, и в два. После потопа у меня жизнь перевернулась, у меня все свелось к тому, чтобы помогать этим людям, пока там не наладится жизнь», — говорит она.

Ксении — 39 лет, она всю жизнь прожила в Олешках. После начала войны выехала в польский город Щецин. Ксения не работает — семью обеспечивает муж. Все свободное время она посвящает организации помощи. Собирает деньги на покупку продуктов и медикаментов, в качестве онлайн-координатора участвует в эвакуации людей из зоны подтопления.

Собранные деньги Ксения и Елена отправляют проверенным людям на оккупированных территориях. А те покупают продукты в Великих Копанях (30 км от Олешек) и развозят их.

Елена начала сбор денег на помощь жителям Олешек спустя сутки после начала потопа, 7 июня. Уже 9 числа сбор пришлось закрыть — на карте собралось почти полмиллиона гривен и нужно было решить, как быстрее организовать доставку помощи, и как отчитаться за большую сумму. Сейчас же ситуация прозаичней и донатов меньше — девушки собирают каждую копейку, чтобы оплатить продукты и лекарства для Олешек.

«Могут на подвал посадить, могут расстрелять». Волонтеры в подполье

Елена и Ксения узнают о том, как дела в родных местах и кому какая нужна помощь, от людей на месте. Контактами людей «на земле» они не делятся. Переживают, потому что любым образом «светиться» там, по их мнению, сейчас слишком опасно. В разговоре они называют их «наши девочки» и «незламные». «Девочки» стараются не попадаться на глаза военным патрулям, которые дежурят в городе, конспирируются.

«Это самое настоящее подполье, потому что к нашим волонтерам уже есть вопросы от русских. Поэтому мы постоянно меняем локации, помощь передают и хранят в разных местах. Были разговоры уже, но им сказали — пока не замечено, что вы куда-то передаете координаты, или кому-то не тому рассказываете, поэтому вас пока не трогаем. …а так, и на подвал же посадить могут, и просто расстрелять», — говорит Ксения.

Без помощи жителям Олешек и окрестностей было бы совсем трудно. После прихода российской армии в городе осталось только два магазина, цены в которых выросли в разы. Да и то, что нужно, не всегда есть в продаже.

«Человек 500 в Олешках, я думаю, оформили российскую пенсию, и где-то наверное только 100 получили. Остальные живут на украинскую, как родители мои. При том, что цены космические, банка тушенки — 170 рублей ($1,9), булка хлеба — 60 ($0,6). Килька 120 рублей ($1,3), сгущенка — 200 ($2,2). Помидоры, огурцы, яблоки — рублей по 100 ($1,12), не меньше», — рассказывает Ксения.

Еще в городе остался рынок, и туда иногда приезжают торговать люди из Копаней. Но с такой же «накруткой», и крайне редко, потому что город постоянно под обстрелами.

По словам Елены, город остался почти без света. Есть только несколько районов, где электричество время от времени включается. Поэтому в каждый пакет с продуктовой помощью волонтеры стараются положить одну или несколько свечей.

«Много брошенных животных, и им нечего есть. Просто падают, блядь, и дохнут от голода»

Еще одна большая потребность в Олешках и окрестностях — питьевая вода. Русские, по словам волонтеров, привозят «гуманитарную» воду, но ее все равно не хватает, а пить из своих скважин люди бояться до сих пор.

Волонтеры помогают местным не только продуктами — бывает, нужно привезти бензин для генераторов или лекарства. С этим, по словам Ксении, на оккупированных территориях плохо, и вести медикаменты нужно из Крыма.

«Даже некоторые россияне помогают — они нам шлют посылки на вайлдберриз, в Крым, а мы оттуда забираем. Правда, так выходит дорого. А почта у нас не работает, всё, каменный век», — говорит Ксения.

Недавно Елена узнала, что в Олешках все еще остаются дети.

«Начали считать, расспрашивать тех, кто обращался, смотреть на месте. Около 50 детей там сейчас остается. Вот хотим на Святого Миколая специальный сбор объявить, чтобы хоть какими-то подарочками их порадовать. Тоже ведь горя натерпелись».

Закупают волонтеры и корм для животных. В Олешках, в Кардашинке очень много брошенных питомцев.

«У нас в городе все плохо, и в Голой Пристани все плохо. Много брошенных животных, и им нечего есть. Просто падают, блядь, и дохнут от голода. А еще их заедают клещи. Очень много развелось клещей, наверное, из-за того, что был потоп».

«Через двор ездят танки и ходят солдаты»

В оккупированную Кардашинку волонтеры уже не доезжают, оставшиеся там предоставлены сами себе. Два раза в неделю в селе бывает дядя Татьяны — он кормит животных, привозит «заказы» — продукты, которые просили люди. Татьяна помогает ему деньгами.

В селе, по ее словам, было тяжело и до потопа.

«Как в ноябре тогда к нам как пришли из Херсона русские солдаты, так и началось — через двор танки ездят, солдаты ходят. А после потопа еще хуже стало, хотя куда уж…».

Сначала те, кто остались, пробовали спасать и кошек-собачек, и скот, который люди побросали. Но в итоге решено было избавиться и от скота. Муж Татьяны договорился с мясниками из соседнего села, куда вода не дошла, и сдал им тех 15 голов, которые стояли с людьми на холме в первую ночь. Как говорит Татьяна — все равно не выжили бы, кормить их было нечем. А людям пригодились вырученные деньги. За полученную сумму выбраться из зоны подтопления смогла оставшаяся часть семьи Татьяны. С пяти человек с ребенком перевозчики взяли около 1660 долларов.

«После 60 лет остаешься на улице и без ничего»

41-летняя Ирина с семьей сейчас в Германии. Только недавно она уговорила своих родителей выехать из Олешек. Возвращаться им тоже некуда — после затопления от их дома остались только стены, а внутри все уничтожил потоп. До выезда родители жили у родственников, дом которых находился выше — туда вода не достала. Ирина говорит, что так сейчас в Олешках делают многие — люди объединяются, живут по несколько семей.

Ирина тоже регулярно переводит деньги волонтерам, и просит их позаботиться и о своих дальних родственниках, оставшихся там.

Еще одна большая работа — вывести из подавленного состояния своих родителей.

Родители Ирины выехали из Олешек ближе к середине лета, раньше не могли — все дороги были затоплены. Они ехали к дочери в Германию девять дней, через Крым и Россию.

«За два дня до отъезда они как-то пробрались в дом. Лучше бы они, конечно, этого не делали. До сих пор им очень тяжело это принять — что ничего не осталось, что все внутри разрушено. До сих пор я не могу их вывести из шока. С психологами они говорить не хотят, на улицу почти не выходят. Тяжело понимать, что после 60 лет вот так в один момент остаешься на улице без ничего, хотя был дом, и все приготовлено для старости и нормальной жизни».

Тяжело дался семейной паре переход границы России с Латвией. Сотрудники ФСБ, дежурившие на пограничном пункте, допрашивали их, отпускали в зону ожидания, потом снова допрашивали. В пункте пропуска они провели двое суток.

«По нескольку часов они с каждым "беседовали". Спрашивали про отношение к войне и армии, забирали телефоны, смотрели все переписки и контакты».

«Чтобы люди видели — их не бросили»

Мотив, чтобы помогать оставшимся у всех один — на левом берегу остались люди беспомощные, иногда — одинокие, которым будет совсем тяжело без внимания волонтеров.

«Девочка, которая возит продукты, в шоке от того, что видит. Говорит — люди там в отчаянии. Сейчас сборы небольшие, но мы все равно стараемся, развозим небольшие наборы — чай, сахар, пару яблок, немного картошки и цыбульки, немножко печенья, немного конфеток, овсянки килограмм. Чтобы люди видели — их не бросили. …Приходит эта девочка к бабуле, и та понимает, что она не забыта, что есть помощь какая-то, есть надежда. Они там обнимаются, плачут вместе», — рассказывает Елена.

«Им там морально конечно совсем плохо. Россия постоянно там меняет солдат, идет ротация. И вот только наши к одним привыкнут, какой-то общий язык найдут — и тут приезжают новые. А бывают же и такие, которые мародерят, забирают все, что захотят. Вот на рынке обыск проводили. Что они там в лифчиках у женщин искали, я не понимаю... А у этих людей же ничего нет, ничего не осталось. Нет ни кур, ни свиней, потому что все это потонуло. Скот погиб, урожай тоже. Потому был же огурец, помидор, картоха, перчики посажены — ничего этого нет. Без света, без газа, живут, без воды», — говорит Ксения.

Татьяна говорит, что помогает еще и потому, что очень хочет домой. Ждет освобождения родной Кардашинки и участвует в жизни оставшихся соседей как может.

«Нам в селе было хорошо, хотя и работы много. Мы привыкли до такой жизни, а в городе нам дуже важко».