«Тот, кто смотрит спокойно на это насилие, не может иметь звание врача». Педиатр из Бобруйска уехал из страны, чтобы не работать на КГБ

Работал врачом, взглядов не скрывал. Задержание в поликлинике

42-летний врач Михаил Самборский работал участковым педиатром в одной из городских поликлиник Бобруйска. В 2020-21 годах он выходил на протесты, позже — писал письма политзаключенным, был волонтером в ByProsvet — печатал и распространял листовки, но в поле зрения силовиков не попадал — говорит, все время как-то обходилось.

Хотя во время протестов ему приходилось убегать от милиции.

«Однажды я просто убежал от омоновцев, просто как заяц, поэтому и не задержали. А мне 40 лет было, и вот так бегать пришлось. Был марш, потом начался хапун. Не помню за всю свою жизнь, чтобы я так быстро бегал».

Зимой 2023 года Михаила задержали прямо на работе. Сотрудники КГБ пришли в кабинет к главному врачу, туда же вызвали Михаила. Из поликлиники врача забрали на допрос.

Михаил считает, что его «сдал» кто-то из поликлиники. В разговорах с коллегами, по его словам, он никогда не скрывал своей позиции и в 2020-2021 году смело рассказывал о своей активности.

«Я никогда не скрывал своих взглядов, особенно сначала. Тогда никто не прятался. Я говорил, что тот, кто смотрит спокойно на это все насилие, тот не доктор, не может иметь звание врача. Как такое возможно — ты врач, твое призвание спасать людей, а тут народ избивают, а ты отворачиваешься, будто тебя это не затрагивает. Вот такая у меня была полемика с коллегами. Они говорили: мы должны быть вне политики. Ну вне политики, но не вне совести же. И не вне достоинства человеческого».

В местном КГБ его допрашивали больше 14 часов — c работы забрали ранним утром, а отпустили глубокой ночью. Сотрудники интересовались протестным движением в Бобруйске и настроениями людей. Спрашивали, чего «не хватало в стране лично ему». По словам Самборского, ему угрожали уголовным делом «по наркотической статье» и в итоге предложили «сотрудничество».

«И до 2020 года, и после у меня был широкий круг знакомых, с кем у меня были достаточно доверительные отношения. Ну и вот они хотели, чтобы я стал их агентом», — говорит он.

Силовикам Михаил ответил, что согласен на сотрудничество — просто для того, чтобы иметь возможность выйти на свободу и эвакуироваться из страны. Помогать силовикам он не собирался.

На следующий день Михаил вернулся на работу. Оказалось, что там уже готовились уволить его, потому что никто не рассчитывал увидеть врача на свободе в ближайшее время.

Вскоре к Михаилу приходили к обыском по подозрению в торговле наркотиками. Он считает, что это был способ запугивания и на самом деле все прекрасно понимали, что наркотиков в его квартире нет. После Михаилу начало казаться, что кто-то приходил домой в его отсутствие. По его словам, вещи лежали не на своих местах, книги в шкафу стояли не так, как обычно.

Уехали, сидели без работы, потратили накопления. Эмиграция

В начале июля Михаил с семьей решил уехать из Беларуси.

«У нас просто не было других вариантов. Я уверен, что даже если я бы пошел на сотрудничество и согласился стать шпионом в своей среде (ужасные вещи говорю), меня все равно бы посадили, я уверен. Просто если бы уже стал не нужен — для профилактики посадили бы, чтобы ничего лишнего не рассказывал. Эти их методы работы давно известны».

Виз у семьи не было, выезжать пришлось через Россию в Армению, а оттуда — в Польшу. В России Михаил купил новый телефон — в целях безопасности старый он выкинул в болото еще в Беларуси: «Пусть они там сейчас за лягушками следят».

В Армении семья жила чуть больше двух месяцев — ждали польские визы. За месяцы без работы Михаил с женой потратили все накопления.

В Польше Самборский поселился в центре для беженцев в Варшаве. Возможности снять квартиру у семьи нет. «Хотим уехать, конечно, так как здесь совсем не удобно. Одна небольшая комнатка на семью, а у меня же девочки», — говорит он.

Михаил устроился работать на сельскохозяйственное предприятие разнорабочим: «Никогда так не работал. Тяжеловато, я же не такой уж и молодой. Но что поделаешь, труд человека кормит».

Жена Михаила не может устроиться на работу — не с кем оставить младшую дочь. Детский сад для девочки пока не нашли. В центр беженцев иногда приходят волонтеры, которые остаются с детьми, но обычно только на пару часов в неделю.

Михаил планирует выучить язык, нострифицировать диплом и работать в Польше по специальности. Сейчас в свободное от работы время он занимается польским языком вместе с другими врачами.

«Таких людей, как я, довольно много. Есть коллега из Бобруйска, тоже педиатр. Она живет в Белостоке, мы с ней вместе занимаемся. Еще несколько знакомых врачей, вот и боремся вместе».

«Ты должен обслуживать полторы тысячи человек, а обслуживаешь шесть». Беларуская медицина

Про ситуацию в беларуской медицине в 2023 году врач говорит коротко: «Все ужасно». В небольшом городе в первую очередь чувствуется нехватка кадров. Михаил работал в отделении, где должно было быть семь докторов, а на самом деле работало двое.

«Вся нагрузка распределялась между мною и женщиной за 60. Какая уж тут внимательность и качество медпомощи, если ты должен обслуживать полторы тысячи человек, а обслуживаешь шесть».

По мнению Михаила, врачей не хватает из-за миграции и увольнений. Есть и те, кто уходит сам или не возвращается на работу после декрета — из-за отношений с руководством, нагрузок и постоянных «поборов».

«Мы же сдаем деньги на все — на бумажную пропаганду, на помощь тем и этим, на озеленение луны, короче. Можешь не платить конечно, но это будешь иметь последствия в виде полномасштабной войны со всей администрацией».