«А я просто сказал: "Пацаны, война. Дело такое, что она приходит внезапно"». Поговорили с беларусом Олегом Дулубом, который тренирует ФК «Львов»

— Какие у вас были планы на прошлый футбольный сезон?

— Мы планово готовились в Турции. Вернулись, наверное, за три дня до войны. Успели сыграть товарищеский матч на базе и провести, по-моему, две тренировки. Должны были 24 утром уехать на матч в Александрию.

— А какие ощущения были лично у вас? В клубе обсуждали реальность войны?

— Да нет, никто не говорил. Но, во-первых, все сейчас интернет много читают. И когда начали выходить посольства из Киева, все равно не было ощущения войны. 23 февраля мы ужинали тренерским штабом, обсуждали все за и против. Мы пришли к одному мнению, что нормальный человек в XXI веке в центре Европы не может начать войну. И 24 числа мне в районе, наверное, полшестого позвонили из Беларуси, сказали, что у нас война в Украине.

— Что вы делали в тот день?

— Мы сразу на базу пошли, потому что тут недалеко живем. Было принято с руководством совместное решение о проведении собрания. И после собрания помогали легионерам покинуть страну.

Я уехал из Украины через неделю. Потому что позвонили из клуба, сказали, что срочно нужно выезжать. Это был как раз период, когда началась концентрация беларуских войск на границе. Тогда могла быть проблема с выездом из Украины и с въездом в Польшу.

Трудностей не было. Клуб все сделал, скажем так, четко. В первые дни войны здесь было очень много блокпостов до границы. Минимум десять мы проехали с машиной сопровождения. Мы были в экипировке «Львова». Ну и нас быстро пропускали ребята, желали быстрого возвращения. И самое интересное, на всех блокпостах говорили: «Как только закончится война, мы обязательно придем на матч "Львова" на арену "Львов"». Я им сказал, что как только это все закончится — мы вас ждем.

— Вы не думали в Беларусь ехать?

— Такой мысли точно не было.

— После выезда какие-нибудь трудности у вас были?

— В статусе беженца я в первый раз был. Нужно было понять, в какие управления идти и что нужно делать, какие документы оформлять, чтобы легально находиться на территории Польши. И где-то, наверное, дня через четыре у меня просто заблокировали зарплатную карточку, которая была у меня во Львове. Там оставались деньги. Карточка заблокирована до сих пор.

— Прошлый футбольный сезон так и не был окончен. Вы думали про это или война стала на первое место?

— Знаете, когда ты стоишь перед футболистами, у нас в зале, где просмотровая для теории… Сначала вице-президент клуба Левчук Вадим Олегович сказал, что война, приостанавливаются сезоны… Ты вообще не понимаешь что говорить, потому что впервые в жизни такой момент. И понимаю, что нужно чем-то поддержать ребят, чтобы нос не повесили в это время. Потому что самое тяжелое — это когда начинается паника и упаднические настроения.

А я просто сказал: «Пацаны, война. Дело такое, что она приходит внезапно. Но вы должны четко знать, что враг будет разбит. Победа будет за нами». Я не сильно такую пламенную речь сказал, но то, что в конце сказал, я запомнил, потому что видел, как они смотрели на меня.

— Чем занялись футболисты?

Легионеры уехали домой. Клуб помог оперативно. Они сразу в тот же день покинули территорию Украины, а остальные ребята остались в Украине. Физиотерапевт наш ушел на фронт. Не добровольцем, у него специальность медбрат, наверное. Первое время был под Киевом. Ну а остальные ребята были здесь. Кто чем помогал. Разгружали гуманитарку. База была переоборудована в место для приема переселенцев. Некоторое время 30 человек жили на базе у нас. Ну и пацаны периодически собирались, играли в футбол.

— В это время у вас получалось тренировать футболистов?

— Нет. Но надо понимать, что первые семь дней все были по домам. Никто не собирался. Мы с тренером вратарей Василием Хомутовским каждый день приезжали на базу, какие-то дела делали, чтобы немножко отвлечься от этого всего. А когда уже уехали, когда ребята стали собираться на базе, это буквально через неделю, мне набрал наш капитан Леша Довгий и спросил: «Что делать, какую работу делать?» Я им сказал, что просто играйте в футбол и получайте удовольствие от футбола. Это самое главное, чтобы получать эмоциональную подпитку позитивную, потому что, во-первых, время было тяжелое. Во-вторых, недостаток информации — это все накладывает отпечаток на психику людей. Чтобы этого избежать, я сказал — делайте то, что умеете.

— О чем вы говорили с коллегами из Украины и Беларуси?

— С Беларусью у меня особых связей нет. Потому что когда я уехал год назад, я понимал, что у некоторых людей могут быть неприятности из-за того, что они со мной связываются. Это все прекрасно понимаю. Поэтому связь стараюсь не поддерживать. С Украиной — мы на связи были со всем тренерским штабом.

— У них менялось отношение к войне?

К войне сразу было отношение такое, как сейчас. Есть страна-агрессор. У меня это до сих пор в голове не укладывается — как можно такие события развязать в XXI веке в центре Европы? Я четко понимал, что эта затея обречена на неудачу. Потому что с 2016 года, находясь в Западной Украине, в Одессе я видел неистребимое желание украинцев к свободе. И поэтому, когда эти события начались, я сказал, что нужно быть совсем безумцем. Для того, чтобы победить Украину, нужно уничтожить всех. Только тогда можно победить.

— Беларуские футболисты в курсе того, что происходит в Украине?

— Сложно судить о том, что происходит в Беларуси, находясь в Украине. Потому что события после 2020 года, когда происходили у нас подавления всех выступлений большинства населения на фоне фальсификации выборов… Сейчас Беларусь это… Я так думаю, что она просто оккупирована войсками российскими. И то, что происходило, например, до войны… У меня родственники живут в Мозыре, это прямо на границе, на киевском направлении. Когда мы созванивались, они говорили, что даже не представляешь, что тут творится, сколько здесь войск. И в основном буряты и чеченцы. Я говорю: «Как буряты и чеченцы? Что они там делают?»

Нужно понимать, что информация, которая, есть в Беларуси — если ты черпаешь ее из телевизора — это перевернутый ящик, где белое называют черным, а черное белым.

У меня в свое время было потрясение, когда я приехал в Украину в 2016 году. В Беларуси российское телевидение в основном, украинского нету. Я утром просыпался, кофе пил, включал НТВ, потому что мне всегда казалось, что оно такое независимое. И то, что я увидел, приехав в Украину, начал смотреть украинские новости — это была абсолютно перевернутая монета. Ну, естественно, как человек, делающий выводы, сразу поговорил с ребятами, которые в тренерском штабе, рассказал, что я вижу в Беларуси одна информация, а здесь другая. И где правда?

Говорят: «Ну, посмотри вот это то, что показывают в Украине. У нас свободное телевидение». Да, тут убедился, что да, в Украине ты можешь говорить все, что хочешь. Каждый может выражать свою точку зрения.

В большинстве своем [футболисты из Беларуси] ребята молодые, они понимают, что происходит в Украине. Я не думаю, что они совсем уж такие закрытые, ничего не видящие, ничего не слышащие.

— Они должны высказываться против войны? Как вы относитесь к тем, кто этого не сделал?

— У меня негативное отношение, но нужно понимать, что, находясь в Беларуси, в этих условиях, это не эвфемизм, им может грозить реальный срок. Единственное, что ребята, которые за границей играют, и вот этого я то уж точно не понимаю. Потому что от тебя же много не требуется — высказать свою точку зрения по отношению к тому, что произошло.

Меня с детства учили, что я родился в Советском Союзе, что «нет войне», «миру — мир». Эти лозунги были. Я с детства понимаю, что война — это плохо. Но одно дело понимать, а второе дело, когда ты сталкиваешься с этим. Потрясение было, когда мы пересекали границу. Вот эти толпы беженцев, женщины и дети в основном, которые переходили пешком границу. Это, конечно, такое впечатление не из приятных. В гостинице в Варшаве очень много было беженцев. Я видел, что люди просто из дома, причем пожилые в основном. Какой для них это шок был, что они бросили все и уехали из страны.

— Как теперь будут проходить матчи? Один из них длился 4 часа, так как трижды прерывался из-за воздушной тревоги.

— Ну, это один только был. Это матч, который был во Львове. Это «Рух» играл с «Металлистом».

— Когда вы вернулись в Украину?

— Я вернулся в конце июня. Клуб начал подготовку в новому сезону. Практически сразу мы вернулись к тренировкам.

— Как прошла ваша первая игра?

— Ощущения разные были. Помощник говорит, адреналин был очень сильный. У меня смешанные чувства. Мы порядка восьми месяцев не играли официальные матчи. Не было зрителей. Не было того антуража, который обычно присутствует от болельщиков на украинской премьер-лиге. По моим ощущениям, футбол потеряет без зрителей. Но это данность, с которой нужно мириться.

Результат негативный. Игра была абсолютно победная, но индивидуальные ошибки ребят привели к проигрышу.

— Как готовились к чемпионату?

— Четыре месяца [перерыва] — это очень много, сложно очень. Это первый опыт, когда большая пауза между официальными играми и новой подготовкой. Мне нужно было оценить состояние игроков. Совместно с тренерским штабом мы создали новую программу подготовки с учетом того, что игроки могли получить травмы, изменили почти все. Потому что у нас очень интенсивные предсезонки. Нам повезло — ни одной мышечной травмы у нас не было во время подготовки к сезону.

Второе — команда сильно изменилась. Ушли восемь человек основного состава. У нас бюджет не очень большой, мы вынуждены были приглашать игроков из первой лиги. Из восьми приглашенных семь футболистов — из первой лиги. Легионеров мы приглашать не могли.

— Нужен ли футбол в Украине во время войны?

— Я думаю, нужен. Потому что футбол для Украины — это спорт номер один. Пока живет футбол в Украине, надо показывать всему миру, что Украина жива. Когда началась война, я начал читать, проходили ли чемпионаты, например, в Советском Союзе и в Англии.

В Англии проходили чемпионаты. Но там они назывались интересно: не чемпионат Англии, а чемпионат Вооруженных сил, где собирались профессиональные игроки и на протяжении войны они играли в футбол. В Советском Союзе чемпионат возобновился 13 мая 1945 года, то есть на четвертый день после окончания войны. Но невозможно собрать людей с войны и сразу начать играть. Значит, нужно было хотя бы полгода, чтобы игроки готовились. Поэтому для меня однозначно — да, нужен.