«На карантине сразу говорят, чтобы с Бабарико не разговаривал». История могилевского активиста, купившего в колонии книжек на тысячу рублей

Угрозы от силовиков и видео на канале Азаренка. Перед судом

32-летний могилевчанин Валентин Лобачев в активизме уже более 10 лет. После протестов в 2010 году он проходил свидетелем по делу о массовых беспорядках, был на допросах в КГБ. В родном городе он организовал акции солидарности с политзаключенными и за это оказался на сутках.

После выборов в 2020 году Лобачева несколько раз задерживали сотрудники ГУБОПиК и угрожали уголовным делом. По словам могилевчанина, силовики предложили «сотрудничество», но мужчина отказался. Активизмом он заниматься не перестал, поэтому угрозы превратились в уголовку. В конце июня 2021 года Валентина вызвали в Следственный комитет и сообщили, что его подозревают в оскорблении Александра Лукашенко.

После допроса могилевчанина отвезли в ГУБОПиК, где угрожали избиением, заставляя записать «покаяльное» видео. Валентину сказали, что, если отказаться, его ждет «сладкая жизнь» в ИВС. К тому же пообещали, что это видео «никуда не пойдет».

— После того как я отсидел трое суток на ИВС, мне рассказали, что это видео было на канале у Азаренка, — говорит Валентин. — В ИВС я был один почти все время, там ничего не было, одни клопы.

Могилевчанина отпустили под подписку о невыезде. Мужчина говорит, что перед началом судов хотел выехать из Беларуси, но не знал как и переживал, что если его поймают во время пересечения границы, суд назначит гораздо больший срок.

Прокурор запросил Валентину 2 года колонии, судья назначила полтора — суд состоялся 11 октября. Лобачева взяли под стражу в зале суда. Примерно 3,5 месяца мужчина пробыл в могилевской тюрьме в ожидании апелляционного заседания. Он говорит, что в тюрьме, по сравнению с колонией, к нему было «более-менее нормальное» отношение администрации. Свидания с матерью там разрешали два раза в неделю.

Потрескавшиеся до крови руки, 60 суток ШИЗО и целая сумка книг. Новополоцкая колония

В конце января 2022 года Валентина Лобачева этапировали в Новополоцкую ИК-1. «Ехал я в наручниках — руки пережали до крови», — рассказывает бывший политзаключенный.

Зима в колонии — сложное время. Осужденных поднимали в 4 утра, чтобы те убирали снег на территории колонии. На карантине на Валентина составили рапорт — по его словам, так делают со всеми политическими. Причина распространенная — могилевчанин «не поздоровался» с сотрудником колонии и не застегнул пуговицу.

— Дают в основном выговор, мне дали внеочередное дежурство. Приходил отрядник, и я на камеру мел локальный участок несколько минут.

После распределения в отряд Валентина отправили обрывать наклейки с пакетов, чтобы переработать их в полиэтиленовую пленку. Позже бывший политзаключенный разбирал кабели — снимал с них оплетку и выжигал, чтобы оставалась одна медь. В морозы могилевчанину пришлось работать подсобным рабочим на деревообработке. Надо было постоянно находиться на улице — за то, что придешь погреться в помещение, могли составить рапорт.

— У меня от морозов, от воды, трескались руки до крови, синели. У многих проблемы с руками. Я даже ходил на больничный.

На некоторых участках промышленной зоны предусматривают норму выработки, а за ее невыполнение можно оказаться в ШИЗО. Валентина отправляли в штрафной изолятор по другим причинам — например, за то, что не побрился, на работе зашел в другой цех. В сумме могилевчанин провел в ШИЗО 60 суток.

— Камера вся в плитке, окно всегда открыто, и его нельзя закрыть. Ночью просыпаешься от холода. Делаешь зарядку, чтобы немного согреться и снова заснуть. Когда долго там сидишь, худеешь, — рассказывает Валентин.

Он отмечает, что освобождался из колонии он тоже через ШИЗО — то же самое происходит с большинством политзаключенных в Новополоцкой колонии.

Политических в каждом отряде — по 10-15 человек, и они сталкиваются с множеством ограничений. Звонить можно раз в месяц, при этом пользоваться Skype, как это делают обычные заключенные, не разрешается. Долгосрочные свидания администрация дает только на сутки. Политзаключенные не могут ходить в церковь и на спортивную площадку. Работать им нужно шесть дней в неделю, а остальным осужденным — три, перечисляет могилевчанин.

Валентин, как и большинство политзаключенных, получал письма только от родственников. Некоторым приходилось просить у начальника отряда разрешения на переписку с любимыми девушками. Информацию с воли осужденные получали из телефонных разговоров и от тех, кто ходил на свидания. Осужденным, которые учились в профессионально-техническом училище, что-то рассказывали вольнонаемные учителя, говорит Валентин.

Еженедельно заключенные в обязательном порядке смотрели «Наши новости» и «Контуры». Выбор каналов в колонии невелик — ОНТ, «Беларусь 1», «Россия-1» и НТВ, перечисляет могилевчанин. Тому, что показывают по государственному телевидению, в заключении никто не верит, рассказывает Валентин.

Могилевчанин говорит, что хорошо общался с другими заключенными и старался помогать тем, у кого не было поддержки с воли. В колонии он познакомился с Виктором Бабарико и время от времени с ним разговаривал.

— Когда приезжаешь на карантин, там сразу говорят, чтобы с Бабарико не разговаривал, так как могут написать рапорт и попадешь в ШИЗО. Негласно запрещают с ним общаться, но люди все равно разговаривают с ним. Он держался всегда бодро, был на позитиве. Грустным видеть его не приходилось, — вспоминает Валентин.

Маленькими радостями в заключении для могилевчанина были письма от родственников и книги. Больше всего Валентину, фанату фэнтези, запомнились «Игра престолов» и «Ведьмак». В колонии бывший политзаключенный приобрел книг более чем на тысячу рублей (книги можно было заказывать), чем озадачил сотрудников колонии.

— При освобождении они не знали, что делать. Каждую книгу им нужно просматривать, чтобы я там никакие записи не сделал. Они не успели там все пересмотреть. Я забрал домой целую сумку, — говорит он.

«Что вы там, как?» Жизнь в Польше и любопытство милиционеров

После освобождения в феврале 2023 года Валентин должен был ежемесячно приходить отмечаться в милицию и разговаривать с участковым. Кроме того, нужно было приходить на наблюдательную комиссию.

— У меня была одна комиссия — прихожу, там сидит человек семь. Председатель комиссии говорит: «Почему ты не устраиваешься на работу?» Я говорю, что буду уезжать. Он: «У тебя есть месяц, чтобы уехать, трудоустроиться, либо мы тебя опять посадим».

После диверсии в Мачулищах отмечаться в милиции нужно было каждую неделю. К тому же, милиционеры могли приехать к Валентину в любой момент, чтобы проверить телефон. Так было несколько раз — просматривали подписки в соцсетях и даже историю браузера.

Могилевчанин говорит, что уезжать не хотелось, но вынудили обстоятельства. «На работу не устроиться, жизни нет. Написал заявление в инспекцию, что уезжаю в Польшу».

После переезда ему помогли с жильем знакомые, через месяц Валентин устроился работать на склад. Жизнь в Польше тоже не очень простая, говорит бывший политзаключенный.

— К полякам отношение другое, чем к беларусам и украинцам. Требования более высокие. Я живу в хостеле, соседи работают в разных местах. У них такие же истории, — рассказывает он. — В основном ты должен работать шесть дней в неделю по 10-12 часов. Не все так могут. Я работаю ночью. Можно за конвейером стоять по 5 часов без передышки.

Несмотря на то, что могилевчанин несколько месяцев живет в Польше, ему продолжают писать милиционеры.

— Мне написали: «Что вы там, как? Там же живете, там же работаете?» Я пока что ничего не ответил. Милиционер говорит: «У нас новый месяц, надо отчет делать», — рассказывает Валентин.

Позже экс-политзаключенному позвонил сотрудник уголовно-исполнительной инспекции, представившись Голубковым Сергеем Сергеевичем. Милиционер объяснил, что должен узнать, где находится Лобачев, и делать это нужно еженедельно.

— На мой вопрос относительно того, что они сделают, если я не буду снимать трубку, объявят ли меня в розыск, он ответил: «Нам же нужно узнать, что с тобой».