«Если подам апелляцию, то прокурор может запросить два года колонии, и мой срок увеличится». История беларуски, осужденной за лайк мема о Лукашенко

«Я думала: ну бред какой-то, за лайк в интернете — уголовная статья»

«На допросе я пыталась объяснить следователю, что я больной человек. На что в ответ услышала: "Сдохнешь — невелика потеря, одним предателем родины меньше"», — вспоминает Александра допрос в Следственном комитете в родном городе Климовичи.

В 2017 году, когда Александре было 35 лет, у нее случился инсульт — левую сторону тела полностью парализовало. Беларуска восстановилась после болезни, но вернуться на прежнюю работу зоотехником не смогла. Кроме перенесенного инсульта у женщины диагностирован диабет, поэтому ей физически тяжело было продолжать работу в колхозе.

Тогда Александра начала за деньги присматривать за пожилой женщиной: готовить ей еду, кормить, давать лекарства. В феврале 2023 года ей позвонили и попросили прийти к бывшему месту работы. Женщина не увидела в этом ничего странного: знала, что могут в любой момент обратиться.

«Я подошла, а там из машины вышли три сотрудника ГУБОПиК в полном обмундировании, с автоматами. Приехали задерживать великого преступника. Посадили в машину, объяснили, за что задерживают и забрали телефон. Я думала: ну бред какой-то, за лайк в интернете — уголовная статья. Думала, задержат и разберутся как-то. Ага, разобрались».

Поводом для задержания стал лайкв в «Одноклассниках», который Александра поставила в 2022 году на публикацию с фотографией Александра Лукашенко на надгробном камне и подписью «брехло». Как, когда и кто обнаружил эту реакцию, Александра не знает.

«Спросили у меня, знаю ли я, где был президент на прошлой неделе. Я ответила, что не слежу. А второй следователь сказал, мол, нашел у кого спрашивать, она год назад его похоронила и памятник поставила».

Переживания мамы и советы оперативницы

«Маму мое задержание чуть не убило. Она инвалид второй группы, у нее порок сердца, перенесла два инсульта. После задержания у нее был гипертонический криз, несколько раз ей вызывали скорую», — продолжает женщина.

К восьми часам вечера ее отвезли в ИВС. О задержании Александры ее матери рассказал сосед, работавший в Следственном комитете. В ИВС у женщины забрали куртку, она осталась в одной майке.

«Куртку мне в итоге вернули, но это не особо помогло. Спала как собака: возле батареи и укутавшись в куртку. Свет в камере горел круглые сутки, а ночью по несколько раз будили и подзывали к кормушке для отчета, кто я и что я. Однажды я попыталась по-человечески попросить теплой воды — не дали. Услышала, мол, что тебе тут, отель устроить, душ поставить? На этом разговор и закончился.

Я не понимала, за что и почему со мной так обращаются. С моральной точки зрения я не совершила никакого преступления. Никого не убила, не ограбила».

В ИВС Александра пробыла около недели. После ее этапировали до суда в могилевское СИЗО. Там было полегче: в Могилеве живет сын Александры, он приносил передачи. Письма тоже доходили. Среди восьмерых заключенных в камере трое были политическими.

Во время суда прокурор запросил для Александры два года колонии. Судья назначил год.

«Когда меня вернули в СИЗО, то женщина-оперативник посоветовала мне не подавать на апелляцию. Сказала, что за год ничего страшного не случится, а если я подам на апелляцию, то прокурор может снова потребовать два года колонии, и мой срок может увеличиться. В итоге я дождалась этапа и уехала в колонию».

Первая зарплата в 14 копеек и знакомство с осужденной на 17 лет Ириной Мельхер

«В гомельской колонии я попала в 14-й отряд, называемый штрафбатом. Начальник отряда старается, чтобы все политические попали к нему в отряд. Он старается делать так, чтобы все они стали злостными нарушителями. Я тоже им стала.

10 суток ШИЗО получила за то, что ударила пластиковой бутылкой женщину, которая меня оскорбила. После этого мне достаточно было одного нарушения, чтобы получить "злостника". Я получила его за то, что дала девушке свою пачку сигарет, а этого делать нельзя. В итоге меня ограничили в "отоварке" до 75 рублей в месяц, а свидание с родными должно было состояться, когда я была в ШИЗО».

В колонии Александра подружилась с Еленой Нестерович и Ларисой Бережновой, осужденными по «делу Зельцера» — они тоже уже вышли на свободу.

Александра вспоминает и 69-летнюю Ирину Мельхер, осужденную на 17 лет колонии по «делу Автуховича». «За нее очень душа болит. Ее просто умирать отправили. К ней даже адвоката не пускали. Она писала заявления, что только ни делала. Ей тоже дали "злостника", и когда я выходила, адвокат к ней так и не попал», — говорит Александра.

В колонии у Александры Хомченко нарушилась мелкая моторика левой руки. Женщина предполагает, что у нее случился микроинсульт. При улыбке у нее не поднимается уголок губы с левой стороны. В заключении Александра пыталась попасть к неврологу и ее даже записали в очередь, но приема она так и не дождалась.

Работала Хомченко, как и большинство осужденных женщин, на швейной фабрике: фасовала запасные пуговицы и кнопки, принимала готовую продукцию.

«Первая моя зарплата — 14 копеек. И это при том, что я получала всю зарплату. У меня не было штрафов и выплат. Люди, которые платили штрафы, вообще зарплат не видели».

«Когда я уезжала, то понимала, что мать больше не увижу»

При выходе из колонии в декабре 2023 Александре устно сообщили, что ей запрещен выезд из страны. Эту же информации подтвердили в уголовно-исправительной инспекции, куда женщина должна ходила отмечаться. По словам Александры, ей назначили превентивный надзор, из-за которого судя по всему и был поставлен запрет на выезд, хотя причин для такого надзора не было.

«Со мной ходил отмечаться мужчина, который отсидел 15 лет за двойное убийство. Так вот он ходил в инспекцию раз в месяц. Я же бегала туда по два раза в неделю, как на работу. Однажды мне было плохо и я пропустила день визита. Пошла через день. Оказалось — поздно.

Вечером ко мне приехали оперативники и забрали в ИВС на трое суток до суда. Суд назначил мне 20 часов общественных работ. Это был март, на улице лежал снег. В итоге мне дали лопату и сказали его убирать. Работала по несколько часов в день».

После заключения Александра не могла найти работу. Куда ни обращалась, везде говорили, что «проблемы им не нужны». Александру не взяли даже дворником — заменять постоянных сотрудников во время отпусков. В этой ситуации один из правозащитников посоветовал ей задуматься об отъезде из страны.

Окончательным поводом для отъезда стало то, что женщина пропустила комиссию советов общественных пунктов охраны правопорядка — зачем ей нужно было идти туда, Александра не знает. Из-за этого пропуска, говорит она, ее снова вызвали в РОВД. Опасаясь, что тремя сутками на этот раз дело не закончится, женщина в тот же день уехала из Беларуси. Сейчас она живет в Польше — подалась на международную защиту и занялась восстановлением здоровья.

«Когда я уезжала, то понимала, что мать я больше не увижу. Сын молодой, а эта вся ситуация не вечна и с ним мы обязательно увидимся. А вот мама просто не дождется».