«Беларусь — классная и все здесь будет хорошо». Политзаключенный отказался уезжать из страны после колонии — чтобы напоминать властям об их обязанностях

«Неуважители хуевы». Окрестина

Игорю — 39 лет. Он занимается обработкой дерева, помогает бездомным животным и «собрал» больше 20 административных протоколов и одно уголовное дело.

— У меня такая позиция, что я стараюсь добиваться своего честностью и прямотой. Милиционеры даже шутят, что уважают меня за то, что я от них не бегаю.

Выборы президента в 2020 году Игорь встретил в ИВС небольшого беларуского райцентра, откуда он родом. Чтобы задержанные могли проголосовать, их привезли в РОВД: в очереди перед кабинетом каждый мог видеть кто за кого голосует. Арест активиста закончился только к середине августа и был не последним.

— Отсидел 30 суток, потом переарестовали еще на 30 суток, завезли в центральное управление и там сказали, что прохожу по уголовному делу за марши. Поместили на Окрестина, через два дня — в карцер. Запомнилось, как стояли на продоле в «ласточке» и человек в спортивном костюме сказал «Вы — неуважители хуевы. Вы — мои личные враги».

Карцер рассчитан максимум на двух человек, но было восемь. Две откидные нары, отсутствие умывальника и ведро в качестве туалета.

— Целую неделю мы фактически простояли. Люди болели «короной», один парень пролежал три дня на бетонном полу. Были программисты избитые, одна нога толще в три раза другой. Заходя на Окрестина я не сразу сориентировался. Милиционер тут же повернулся и начал «Это что нападение было? Я сейчас тебе нападение припишу, мне это две секунды сделать».

«В тюрьме хорошо спится, потому что с совестью в порядке»

Уголовное дело не стало для Игоря неожиданностью. Говорит, знал, на что идет. Его осудили за участие в акциях протеста и дали год колонии. Адвоката беларус не брал: не видел смысла и не было денег. Вину не признал, родственникам сказал на суд не приходить. Родные тяжело отреагировали на приговор, но отнеслись с пониманием.

— Они понимают мою активную позицию, понимают, что я за правду. Но тюремный срок был для них неожиданностью. Я старался в письмах их немного успокаивать. Конечно, были моменты, когда мне говорили «Игорь, тебе одному это надо»? Поэтому у меня немножечко своя борьба в семье происходит. Но понимание есть. Я даже любил пошутить в тюрьме, что мне хорошо спится, потому что с совестью все в порядке.

После Окрестина Игоря перевели на Володарку, а оттуда отправили на 21-дневную судебно-психиатрическую экспертизу в Новинках.

— Посадили вместе с наркоманами: один сказал, что едет в одну сторону умирать. Железные двери, квадратное окошко, выход в туалет 5 раз в день.

ШИЗО за неправильное слово

После суда Игоря поместили в камеру, где было 26 человек.

— Первое что увидел: таракана, ползущего по стене. Я их очень не люблю. А там просыпался и видел тараканов, которых я ночью придушил собственным телом.

Находясь на карантине, Игорь попал в ШИЗО. Основание — ошибка в докладе конвоиру.

— Мне нужно было сказать, что я склонен к экстремистской и иной деструктивной деятельности, а я сказал — к другой.

ШИЗО представляет собой небольшую камеру, в которой есть туалет в полу, холодная вода, стол и лавочка. Шконку опускают в 9 вечера и поднимают в 5 утра — днем лежать нельзя.

— Целый день находишься в камере, никаких прогулок и книжек. За ночь по раз десять просыпаешься, отжимаешься, разогреваешь тело, потом просыпаешься через минут 30-40 от холода.

Игорь рассказывает, что карантин — место, где тебя максимально дрессируют перед отправкой в лагерь: проверяют насколько человек будет соблюдать режим, будет ли он агрессивным или провокатором.

25 рублей зарплаты и бригадир, судимый за убийство

В колонии Игорь убирал территорию: подметал, рыл ямы. Восьмичасовой рабочий день, «работа на свежем воздухе», пять дней в неделю. Зарплата, по словам Игоря, неплохая для колонии — 25 рублей. Но ее он не видел — 100% суммы забирали на погашение административного иска.

— Работа была тяжелой не столько физически, сколько морально. У нас был бригадир, которого ненавидела вся зона. Он постоянно всех унижал и оскорблял. Что-то скажешь ему, а он в ответ — «хую моему скажи». Сидел за убийство, дали 17 лет.

У нас был в отряде дедушка. У него разлагалась печень и вся столовая над ним издевалась, в том числе и бригадир. Иногда в раздевалке было слышно, как он избивает этого дедушку. После этого тот выходил в слезах. Такая вот мразь.

На 100 человек в отряде в колонии было 20 «бчбшников». Письма Игорю не передавали, звонок близким ни разу не разрешили. Сначала прямым текстом сказали, что нельзя, а после Игорь сам принципиально не захотел разговаривать когда за спиной стоит милиционер.

— За все время меня помещали в ШИЗО два раза. Во второй раз отрядный просто вызвал меня и сказал: «Давай придумаем за что на тебя напишем протокол. Может за то, что ругался матом?». Я ответил, что матом не ругаюсь. В итоге составили протокол за то, что я лежал на кровати в дневное время.

Освобождение и принципиальная позиция «не уезжать»

Во время заключения Игоря было много разговоров об амнистии. Ее ждали, но она не произошла. Беларус вышел на свободу, отсидев тот срок, который назначил суд. Вернулся в родной город, стал на превентивный надзор, пошел в центр занятости, устроился на работу. Поработал там неделю и ушел.

— Мне постоянно намекают, говорят «Слушай, может ты уедешь из страны». Но моя позиция принципиальная: я верю в нашу победу. Ну что они сделают? Посадят еще раз? В тюрьме сейчас столько хороших людей, что и не страшно. Расстреляют? Ну ничего страшного. Другого пути не вижу.

— Не боитесь, что на вас могут завести новое уголовное дело?

— Конечно, я прекрасно понимаю, что может быть что угодно. Я продолжаю свою деятельность. Мне говорят «прекращай», а я не понимаю, что я нарушаю. Я просто хочу социальные моменты обозначать: здесь дорогая плохая и т.д. Я что не имею права этого сделать как гражданин?

Сейчас меня прямо запугивают, говорят, что я снова могу оказаться в колонии. Я не чувствую себя виноватым и неправым. Почему я должен убегать с собственного дома? При первом задержании мне в РОВД сказали: «Не нравится что-то — уезжайте из страны». Я ответил, что через какое-то время им будет стыдно за свои слова. Ну это как брат с сестрой поругался и говорит «уходи из квартиры». На каких основаниях? По сути вы выгоняете людей из собственного дома. Поэтому нужно бороться до конца.

— Почему вы не уезжаете из Беларуси?

— Это моя принципиальная позиция. Это мой дом, я хочу здесь жить. Я пожил в Америке, Швеции несколько лет. Я понимаю, что такое Беларусь, что такое свой дом. Это очень классная страна и все здесь будет хорошо. Побывав в эмиграции, понимаешь насколько важен свой городок, улочки, квартира. Я не готов пойти на это. Эмиграция — это трагедия для человека.