Встречи в парке, зарплата за доносы и санаторий для стукачей. Как работает агентурная сеть, созданная силовиками

«Докажу, что ты чаты скрыл»

Гомельчанина Николая Стагурского задержали в июле 2022 года. Тогда к еще 18-летнему парню, недавно окончившему строительный колледж, силовики приехали домой — сказали пройти с ними на «профилактическую беседу». Стагурского отвезли в отделение РУВД в Гомеле, где ему заявили «подозрение по наркотикам», вспоминает молодой человек.

«Не было никаких доказательств, я ни разу в жизни с этим не связывался. Но я понял, что какая-то темуха сейчас будет на меня шиться. Заходит этот мужик, представился кем-то по госбезопасности и говорит: "Докажу, что ты чаты скрыл"», — описывает встречу в разговоре с «Медиазоной» Стагурский.

Кгбшник забрал у парня телефон и ушел. В помещение «пришел наркоконтроль»: начали говорить, что тот раскидывал по тайникам деньги. «Я отвечал, что я ни с чем не связан, никакие деньги не раскидывал. Давили, хотели, чтобы я признался».

Когда «наркоконтроль» ушел, в комнату вернулся «Леня» из КГБ, и предложил сотрудничество в обмен на штраф. Статью, по которой собирались судить парня, сотрудник не назвал.

Николай утверждает, что в протестах в 2020 не участвовал. Но общался в чатах, связанных с маршами: поддерживал протестующих и сообщал о передвижении милиции. Кгбшник подбадривал гомельчанина, говорил «ты нормальный пацанчик, попался под дурачество, а мы любим, когда с нами сотрудничают». «Я сказал, что хочу сотрудничать. Если бы отказался, меня бы закрыли, могли бы еще избить», — объясняет Стагурский.

В отделении Николая держали до вечера. Ночью перевели в гомельский ИВС, а потом присудили штраф в 800 рублей за распространение «экстремистских материалов»: «Я так понял, из-за сотрудничества скостили».

Позывной, задания и фильм «Беларусь 1»

Стагурский подписал бумагу о неразглашении сотрудничества и придумал позывной «Жнец». Через неделю после суда «Леня» предложил встретиться: кгбшник сказал ему следить за людьми, «впитывать всю информацию как губка», фотографировать что-то и присылать.

Первым заданием было обратиться в BYSOL за помощью в уплате штрафа. Анкету на сайте организации он заполнял под присмотром «Лени». В инициативе ответили, что не могут помочь.

Всего у гомельчанина было 20-30 личных встреч с «Леней». Задачи для агента все время менялись: от просьбы куда-то съездить до того, чтобы найти «девушку из "Беларуси головного мозга"», которая «много говорит» — сотрудник хотел знать, где она живет.

Так Стагурский провел полгода. По его словам, за все это время он «ни разу никого не сдал». «Леня» говорил парню лучше работать, больше стараться. Для некоторых заданий кгбшник предлагал помочь с визой, чтобы попасть в Польшу и там ходить на акции. «Я строил из себя дурачка, который боится и ничего не знает», — говорит бывший агент.

На одной из встреч «Леня» сказал парню сняться в сюжете для «Беларусь 1». Предполагалось, что Николай плохо выскажется о BYSOL, «чтобы люди одумались». Взамен он пообещал «красную полоску» в личном деле гомельчанина.

«Сказал, что меня вообще больше трогать не будут, буду спокойно сидеть, как сыр в масле кататься, только надо записать новость на "Беларусь 1". Конечно да, почему нет? Когда сняли, я сразу сообщил "Флагштоку" и BYSOL, чтобы они не думали, что я по своей инициативе пошел. Я плохого ничего не сделал», — говорит Стагурский.

Около месяца после съемок кгбшник ему не звонил, а затем снова предложил встретиться в парке. В этот раз он предложил «стимулировать» Николая деньгами, говорил «ну тебе же нужно как-то жить».

Вскоре Стагурский уехал из страны, сказав «Лене», что надо встретиться с отцом, побыть у дедушки с бабушкой. Николай говорит, что хотел переехать еще после суда по административному делу, но долго планировал из-за нехватки денег.

«Ложь — оружие оперативника». Как вербуют в университетах

В Беларуси оперативники часто имеют доверенных лиц, которые помогают собирать информацию по делам, связанным, например, с мошенничеством или оборотом наркотиков. Такие агенты приносят «новости» примерно раз в месяц, а следующие 30 дней силовик ее проверяет и заносит в секретную справку, объясняет представитель объединения бывших силовиков BELPOL Владимир Жигарь.

Чтобы сделать человека доверенным лицом, необходимы, кроме желания самого человека, три документа: заявление, карточка оперативных возможностей и постановление о занесении человека в банк служебной информации. Имена всех агентов указаны в Базе данных служебной информации (БТСИ), но она индивидуальна для каждой структуры, которая проводит такую работу. С политическими агентами документы могут не заполнять, говорит бывший силовик.

«Человека начинают запугивать. Объясняют, что если нет, то тебе конец, и просят подписать заявление, что ты готов сотрудничать, например, с КГБ. Каждый агент приносит информацию на своем уровне. Как правило, человек даже не понимает, для чего он что-то рассказывает. Он просто рассказывает какую-то "не такую важную информацию". Сотрудники спрашивают, собирают пазл».

Обычный оперативник не занимается политической вербовкой. Это узкопрофильная задача, чаще всего относящаяся к КГБ. Одно из мест, где могут находить потенциальных информаторов — университеты. По психологическим портретам определяют представителей субкультур, несистемных — к ним, говорит Жигарь, особое внимание.

«Или если человек где-то засветился — тогда уже выходят на декана, декан приглашает этого человека к себе, ему предлагают сотрудничество. Берут на компромат либо уговорами. Говорят, будут хорошие оценки, тебя никто трогать не будет, будут сданы все зачеты и экзамены, распределим в хорошее место. Как говорили мне мои учителя, ложь — оружие оперативника», — утверждает бывший силовик.

Шпионаж, диаспора и стукачи

Более сотни человек из беларуской диаспоры сотрудничают со спецслужбами, считает представитель «Киберпартизан». Активисты обнаружили около десяти сотрудников спецслужб, работающих за рубежом, десятки агентов ГУБОПиК и «стукачей». Одна из категорий агентов — люди, ранее осужденные по статьям, не связанным с протестами.

По мнению «Киберпартизан», агенты могут выполнять задачи по шпионажу — для этого, например, работать дальнобойщиками или таксистами, арендовать жилье возле стратегических трасс, воинских частей. Могут быть волонтерами, давать интервью СМИ или ходить на митинги диаспоры.

Если говорить о завербованных активистах — таких случаев за границей организация бывших силовиков BELPOL не выявила. Представитель объединения Владимир Жигарь подчеркнул, что точной информации нет, как и «картотеки» таких людей.

«Мы обнаружили нескольких людей, которые имеют косвенные признаки работы на спецслужбы — паспорта прикрытия. Но оказалось, что это бывшие сотрудники милиции, которым они были положены по службе и которые из органов давным-давно уволились. К нам обращались — раз пять — но было установлено, что никакой связи со спецслужбами у человека нет», — рассказал он.

В нескольких случаях о подозрительных людях объединение сообщало польским правоохранительным органам — чем это закончилось, Жигарь уточнить не смог в целях безопасности.

Санаторий для агента

Кроме паспортов прикрытия косвенным признаком работы на спецслужбы считается связь с легендированными организациями или статус свидетеля на уголовном процессе, во время которого становится ясно, что человека наняли для выполнения определенных задач.

Через легендированные организации выплачивают зарплаты агентам внутрикамерной разработки. Этих людей используют, чтобы разговорить, узнать у заключенного какие-то нюансы. По словам Жигаря, агенты официально трудоустроены и даже могут уходить в оплачиваемый отпуск или ездить в санаторий. Их месячный заработок — около 300 беларуских рублей.

Легендированная организация МВД, в которую официально трудоустроена вся платная агентурная сеть, называется «Ларискор» — об этом в 2022 году рассказывал представитель тогда еще BYPOL Олег Талерчик.