«Cледователь у меня был нормальный человек». Беларус на домашней химии рассказывает, как к нему относились силовики

«Фото не удалял — относился к этому легкомысленно»

Максима задержали в 2022 году по административному делу, нашли в телефоне фото с протестов, возбудили уголовное дело, поместили в СИЗО.

— На тот момент я не подозревал, что это [фото] прямо уголовка и настолько все может закрутиться. Немножко наказание несоизмеримо с проступком, — говорит Максим.

Фотографии с протестов Максим специально не удалял. Он говорит, что «слишком легкомысленно к этому относился».

— Я считал, что все эти события прошли. Если бы я был каким-то зачинщиком, агрессивным… Как по мне, могли наказать зачинщиков, агрессивного кого-то. А простых участников, которые вышли выразить свое мнение, — это просто перебор, — объясняет Максим.

На Окрестина он провел 15 суток административного ареста, а после попал в следственный изолятор — по уголовному делу об участии в митингах.

«Следователь тоже человек»

Отношение к себе со стороны милиции и следователей осужденный называет адекватным. Например, в ГУБОПиК сотрудники разговаривали с ним «без агрессии». Они расспрашивали о позиции Максима и высказывали свою, показывали ему видео с протестов. Он считает, что все они просто выполняют свою работу.

— Вот есть доказательства все. Был? Был. Когда еще был, есть какие-то фотографии? Нет, нету. Для них это к 2022 году стало рутиной — скучно и неинтересно.

В СИЗО Максиму хотелось узнавать больше новостей со свободы. Тогда уже шла полномасштабная война в Украине, поэтому он расспрашивал новых соседей в том числе о происходящем на фронте. Среди его сокамерников были и обвиняемые в незаконном обороте наркотиков.

— Что там вообще происходит в мире? Что на войне в Украине? Доллар растет? Цены растут, падают? А человек говорит: «Я ничего не знаю». Я спрашиваю: «Сколько молоко стоит?» Я не знаю, говорит. Ты в магазин ходишь? «Я ничего не знаю. Я знаю, сколько наркотики стоят, мне кайфово».

Новости он узнавал в том числе от адвоката, сокамерников, которым давали свидания с близкими, и даже следователя. Максим говорит, что тот мог рассказать о «человеческих вещах».

— Понятно, что не все расскажет, но хотя бы банально мог сказать: «На улице сейчас хорошо, доллар столько-то». Особенно когда ты сидишь в подвале, блин, из которого не видно даже солнышко. Не то, что солнышко, вообще ничего не видно. Отверстие с палец размером в диаметре, блин. Но все мы люди. И следователь тоже человек. По крайней мере у меня был нормальный человек.

Максим рассказывает, что один из его сокамерников-политзаключенных ел только ту еду, которую давали в СИЗО. От угощений из передач, которыми делились другие заключенные, он отказывался. «Надо готовить себя к колонии», — объяснял он.

— Там люди сидят, которые четко себя готовят, что пять лет придется «крепануть» в колонии, — продолжает Максим.

Домашняя химия — не страшно

Суд прошел у Максима «стандартно»: прокурор запросил срок, судья назначил ровно такой же. Беларус получил домашнюю химию.

Согласно условиям такого наказания, Максим должен был устроиться на работу. По многим вакансиям ему отказывали из-за приговора. Позже удалось устроиться в небольшую компанию простым работником. Инспектор уголовно-исполнительной инспекции, которого закрепили за Максимом, разрешил ему несколько раз в неделю ходить на образовательные курсы.

Беларус говорит, что самое сложно на домашней химии — это то, что нельзя съездить в гости к друзьям, родственникам, путешествовать. То, что приходится сидеть дома на выходных и вечером не доставляет ему неудобств.

— Домашняя химия страшна для людей, которые воришки, пьяницы и хулиганы, которым нечего делать, которые домой не хотят идти, потому что там у них семья. А им интересно где-то под забором попить «чернила». Вот для них домашняя химия — это очень строгое наказание, потому что друзья под тем же забором продолжают «чернить», а ему нельзя.