«Границу вроде пересек, а течение тебя сносит обратно в Беларусь». Как беларусы бегут из страны вплавь

Рамон: «Приграничная зона, мертвая деревня и я еду в гости»

32-летний Рамон Гонсалес задумал бежать из Беларуси весной 2022, находясь в изоляторе после задержания. 22 апреля суд признал Гонсалеса виновным в грубом нарушении порядка, назначил три года химии и отпустил ожидать направления.

Гонсалес сразу начал готовиться к побегу и собрал вещи: рюкзак для перехода границы и сумку, которую почтой отправят ему друзья, когда он пересечет границу.

— Каждый день утром открывая глаза, я понимал, что не на свободе. Я боялся, что за мной вот-вот придут, и из-за этого мне было хуже, чем в тюрьме. Никуда не мог пойти, потому что в любой момент меня могли задержать.

Он вспоминает, что перед отъездом из Минска много катался на велосипеде по районам, где вырос — «чтобы запомнить город».

16 мая Гонсалес добрался на маршрутке до Постав, оттуда вызвал такси до последней деревни перед границей. По его расчетом из деревни нужно было выходить глубокой ночью, пересечь 200-300 метров поля и потом реку Дисну, по которой проходила граница.

— Я же не знал, что деревушка, куда я ехал, полностью «вымерла» — все дома там были нежилые. А таксист у меня еще спрашивает: «В гости едете?». Я сказал, что в гости. Приграничная зона, мертвая деревня и я еду в гости. Думаю, он все понял. Хорошо, что не вызвал милицию и не сообщил пограничникам, — добавляет Рамон.

Гонсалес попросил остановить таксиста на остановке перед деревней. Подождал, пока тот уедет, и бросился бежать. Поле оказалось с ямами и перепрыгивать через них в темноте было сложно.

Светлана: «Провалилась под лед в болото»

53-летнюю Светлану осудили на три года домашней химии по статьям о грубом нарушении порядка и оскорблении представителя власти. Выйдя из СИЗО, женщина не планировала уезжать и «пробовала жить обычной жизнью» с ограничениями из-за приговора: ночными проверками милиции, посещением инспектора и лекциями в РОВД. Новости о «закручивании гаек» химикам добавляли тревоги.

Бежать из Беларуси Светлана решила в конце осени 2022, после звонка из уголовно-исполнительной инспекции. Ее попросили прийти, сказали «Здесь все объяснят».

— Эта фраза будто ударила мне молотком по голове. Я до сих пор ее вспоминаю. Вдруг накопали на меня что-то новое? Вдруг нашли новую фотку? Я подумала: «Нет, очередной раз я не сяду». Это была такая жирная точка.

Светлана несколько дней провела на квартирах у друзей и изучала варианты перехода границы. По маршруту ей предстояло идти зимой два километра по лесу с болотом. В интернете она нашла способ защититься от влаги: обмотаться пищевой пленкой поверх одежды. С собой Светлана взяла только небольшую сумочку «через плечо» с документами.

— Правда я в эту сумочку умудрилась впихнуть влажные салфетки, туалетную бумагу и парфюм. Ну не могла я без этого идти. Был еще «левый» телефон с новой симкой, где был забит только один контакт, и повербанк, — говорит Светлана.

9 декабря из приграничной деревни Светлана выдвинулась к границе. Чтобы не сбиться с пути, женщина решила идти вдоль кромки леса.

— Ночью, в полной темноте, по абсолютно дремучему лесу, где уже давно не ступала нога человека. Подо мной постоянно трещал лед и я понимала, что иду по болоту. Меня предупреждали, что здесь живут медведи, я видела на снегу следы лосей. Шла и думала: «Господи, хоть бы мне только медведь не встретился». Я знаю, что их нужно отпугивать криком. Но если бы я закричала, то вряд ли бы пошла дальше. Ждала бы, когда за мной придут беларуские пограничники.

Перед самой границей Светлана провалилась под лед в болото и запаниковала. Вспоминает, что болото было густое, как жидкий цемент.

— Я всегда боялась болота. У меня перед глазами сразу возник фрагмент фильма «А зори здесь тихие», когда партизанка проваливается в болото и тонет. Но собралась с духом, с очень большим трудом вытянула ноги из тины и поползла к забору.

Татьяна: «Тренировалась тихо ходить по лесу, чтобы не услышали пограничники»

46-летнюю Татьяну Островскую отправили в СИЗО как подозреваемую в финансировании экстремистского формирования. В мае 2022 меру ей изменили меру и отпустили до суда.

Она продолжала ходить на допросы и на одном из них следователь зачитал переписку из изъятого телефона. Островская испугалась, что за написанное ей могут ужесточить уголовную статью и после допроса не вернулась домой, а «залегла» на съемной квартире, потом уехала в деревню.

Перед пересечением границы Татьяна тренировалась тихо ходить по лесу. Она думала, что это главный навык, который ей понадобится, чтобы не привлечь внимание пограничников.

— Как ходить по лесу, чтобы он не шуршал, как бегать по веткам, чтобы они не хрустели. Все дни я тратила на эти тренировки и изучала гугл-карты. Строила маршрут, запоминала ориентиры. Я вымеряла все до метра, но потом оказалось, что я сильно ошиблась в своих расчетах.

Островской, чтобы добраться до реки Неман, нужно было пройти через лес. 2 августа она начала свой путь из приграничной деревни. Тренировки «тихого хождения по лесу» не пригодились.

— Тихо идти по лесу не получается. Там «чащоба»: лианы между деревьев, куча веток, кустов. Пробираться нужно было каждый метр. Только зашла в лес — по колено провалилась какую-то речушку или болото. Потом сухо пошло, но кусты более густые.

Река. «Границу вроде пересек, а течение сносит обратно в Беларусь»

Островская признается, что ее предупреждали взять пенопласт или надувные нарукавники, но она этого не сделала. Единственное, о чем она сейчас жалеет, что перед рекой не сняла с себя одежду, а сразу бросилась в воду, «как танк». «Таньки грязи не боятся» — шутит Татьяна.

— И это было неправильно, потому что в мокром спортивном костюме, когда тебя сносит течение, ты начинаешь молиться на трех языках. Это на гугл-картах показывало, что нужно переплыть только пятьдесят метров реки, а с учетом течения — в разы больше, — добавляет она.

Гонсалес, как и Островская, переходил реку в одежде. Ширина Дисны в месте пересечения границы была всего лишь 10 метров, илистое дно замедляло передвижение.

— Ила было примерно по колено. Я принял решение: пока иду, надо идти. Плавать умею, но мне надо было сохранить сухими вещи в рюкзаке, потому что там документы, приговор и остальное. Один раз я ушел под воду, но быстро выбрался. В остальное время воды было чуть выше подбородка, — рассказывает Гонсалес.

Все герои, как они говорят, не чувствовали холода из-за адреналина. Островская признается, что был страх услышать «Стой, кто идет?» от беларуских пограничников. На середине реки «страх смешался со злостью».

— Потому что ты уже понимаешь, что границу вроде пересек, а течение тебя сносит обратно в Беларусь — это так бесило, что я уже хотела выбросить все свои вещи и грести двумя руками. Еще было ощущение полного унижения, когда плыла. Серьезно, ребята? Я вот что сейчас делаю? Как мы вообще могли дойти до этого? Я взрослый человек, у меня куча болячек. И я сейчас убегаю от чего? От своей страны? Это было жутко и обидно. Странно. Это реально унижение, — возмущается Островская.

На той стороне. «Села лицом к беларуской стороне и скрутила им два фака»

Светлана, когда вылезла из болота, наткнулась на новый пограничный забор высотой 5-7 метров, как ей показалось. Пройдя 100 метров вдоль него, она обнаружила лаз, который, возможно, сделали мигранты.

— Я снова пошла вдоль забора, только по литовской стороне. Каждые метра три на заборе висят камеры. Я специально подходила к ним, махала руками, чтобы меня заметили. Каждый раз делала шаг к камере, подпрыгивала и падала, потому вся мокрая и целлофан на ногах. Шаг делаешь и падаешь как звезда: шапка улетела в одну сторону, сумка в другую. Лежу, плачу, а встать не могу, потому что ноги разъезжаются по льду. Пограничники, наверное, смотрели на меня, как на комедию.

Татьяна Островская говорит, что литовская сторона «встретила» ее огромной осокой, которая выше ее роста.

— Я, конечно, дрищ, но не маленький — метр и 70 сантиметров. А эта трава выше меня. И вот я вылезла, села жопой на эту высокую осоку и понимаю, что уже Литве. Села лицом к беларуской стороне и скрутила им смачно два «фака».

Гонсалес после пересечения границы сразу переоделся в сухую одежду, которая была у него заготовлена, включил «левый» телефон с новой сим-картой и набрал в экстренные службы на номер 112.

— Я сообщил, что нелегально перешел границу. Указал примерное место и стал ждать. Потом приехали литовские пограничники, я поднял руки, сдался, показал приговор суда, сказал, что бежал из режима Лукашенко после тюрьмы. Они все посмотрели, проверили вещи и повезли меня на заставу.

Запрос убежища. «Где твоя лодка?»

Отношение литовских пограничников Гонсалеса удивило: «Ведут себя как менеджеры, а не смотрят свысока». Как говорит парень, они старались сделать все, чтобы им доверяли. Прямо на заставе пограничники постирали вещи Рамона и повесили сушится.

Светлана рассказывает, что за ней приехали «не пограничники, а фотомодели». О красоте литовских пограничников они с бывшими сокамерницами «судачили» после их побегов. Светлану отвезли на заставу, где выдали сухие вещи и покормили.

По дороге через лес Татьяна Островская потеряла свой телефон, поэтому не могла позвонить в экстренные службы. Но через 100 метров в лесу она наткнулась на джип литовских пограничников, к которым и «пошла сдаваться».

— Видимо, был конец смены, потому что они были очень недовольны. Кричали: «Где спецсредства?». Мы пошли на точку, где я пересекала реку, пограничник долго искал лодку. Ничего найти не смог и очень удивился. Потом ко мне подходит: «Слушай, а ты спортсменка? Ты точно без лодки переплывала?». Короче, через пять минут мы с ними шутили и смеялись, — делится Татьяна.

Все трое оформили у пограничников документы на международную защиту и получили политическое убежище.