«Ну, убьет меня ракетой. Ну и что?». Беларус уехал из военного Харькова, но вернулся из-за сгоревшего паспорта — и не жалеет

«Наконец-то задержали»

9 августа Олег участвовал, как он говорит, в ночных протестах. Обошлось без задержаний, но в октябре ему позвонили из Следственного комитета. Он прогуглил номер и не отвечал. В конце октября парня все же задержали на трое суток по подозрению в участии в массовых беспорядках.

— Когда меня задерживали, я был уверен, что буквально 15 суток отсижу и все. Для нас это было «О меня наконец-то задержали. Наконец-то и я тоже отсижу административку и все будет хорошо в моей жизни».

У Осипова при задержании милиционеры забрали телефон, ему пришлось назвать пароль от него. Через двое суток из РОВД позвонили с просьбой «опять поговорить». Олег положил трубку, собрал вещи, переночевал у друзей и рано утром уехал из страны.

«Не хватало Минска, но Харьков полюбил»

В Украину Олег приехал 28 октября. Рассказывает, что первые недели ощущал себя растерянно, «как котенок-потеряшка». Его поддерживала подруга в Харькове, с ней же они решали, ехать в Польшу или оставаться в Украине.

— Был небольшой запас денег, не было языкового барьера — и я решил оставаться. Подался на получение статуса беженца: обратился сначала в УВКБ ООН, потом в миграционку. Мое заявление приняли быстро, потому что большинство политических переселенцев из Беларуси находились в Киеве и во Львове, а не в Харькове.

При приеме документов у Олега Осипова забрали паспорт и выдали справку, что его дело находится на рассмотрении. Он устроился работать по специальности — парикмахером в салоне красоты недалеко от дома. Начали появляться новые друзья.

— Первые три месяца я не воспринимал город. Мне было плохо, не хватало Минска.

Олег вспоминает, как «учился жить в нормальном мире»: реагировать на людей в форме без тревоги и не вздрагивать от появления тонированных бусов. Но за два года, что жил в Харькове, признается, что полюбил его.

В январе 2022 года на запрос в ДМС парню пришел ответ, что его документы, включая паспорт, отправили на проверку в СБУ.

«Понимал, что я не воин, но могу волонтерить»

Войну Олег встретил, проснувшись от взрывов. Заранее с друзьями договорились о плане: если война, перебраться на запад Украины и там уже решать, ехать ли дальше. Но один парень из компании внезапно решил остаться и Осипов не захотел бросать его одного.

Первые две недели войны друзья жили в метро. Во время обстрелов города в квартире пропадала вода «секунда в секунду». Минчанин всегда держал запас воды с излишком — несколько ведер в ванной и бутылки «по всей квартире».

В магазинах пропали продукты. Ходили туда только за хлебом, попадались колбаски для пива, хлебцы и «какая-то абсолютно несъедобная крупа».

С первых дней минчанин начал работать в благотворительном фонде «Сириус». Когда привозят гуманитарную помощь, машину нужно разгрузить, а полученное из одной кучи сортировать по коробкам. Для жителей формировали продуктовые пакеты. Чтобы собрать таких, например, 75 пакетов, нужно все взять из разных мест склада.

— Ты 3 часа бегаешь по складу с консервными банками, макаронами и овощами. Делать это нужно максимально быстро. Когда водитель приедет, к этому времени должно быть все готово.

Выдача гуманитарки — всегда стресс для Осипова. Нуждающиеся люди могут вести себя агрессивно или есть те, кто пытается получить помощь вне очереди. В организации Олега было строго с отчетностью, каждый пакет учтен, а помощь выдавали по спискам нуждающихся от горсовета.

— У меня в списке на выдачу 75 человек. Подходят люди: «Ой, там выдают, пойдем. А что? А почему мне не дадут? А почему мне нельзя?» Начинается крик: «Да зачем вы вообще приезжали? Да валите отсюда на хрен!».

Олег все больше вникал в то, как устроена гуманитарная помощь. Директор сделал его вице-президентом. Парень искал доноров для доставки гуманитарных грузов. Он рассказал про один из проектов с бюджетом почти в один миллион долларов, куда включили 15-килограммовую продуктовую корзину на месяц, теплые вещи и печи-буржуйки.

В будни минчанин волонтерил, на выходных работал, чтобы оплатить квартиру и продукты.

— Больше, если честно, на войне ничего не надо. Вещи, айфоны — все становится неважным, когда ты идешь по городу и в месте, где только что был прилет, лужа крови.

Олег говорит, что на стрижки и покраски к нему приезжали люди из других городов. Если слышались взрывы или выстрелы, клиенты убегали из кресла в «чилзону» салона — как раз за две стенки, где в помещении безопаснее всего. Местные же на взрывы никак не реагировали — «мы могли их особо и не замечать, если честно — в течении дня часто что-то где-то взрывалось».

«Мы плохие и не останавливаем ракеты зубами»

Трое суток без электричества и воды из-за прилетов по харьковской ТЭЦ заставили Осипова решиться на отъезд из Украины. Воду приходилось набирать за несколько километров от дома.

— Мне не было страшно, когда мой дом обстреляли или когда над нами летал истребитель, дом дрожал и стекла тряслись. Но ситуация со светом и водой стала точкой невозврата.

Беларус поехал на границу без паспорта, со справкой «Об обращении за дополнительной защитой». По ней можно свободно передвигаться по Украине, на блокпостах проблем не возникало. Но на границе этот документ не подошел. Олег предположил, что его паспорт мог быть уничтожен в Харькове, на что ему ответили вернуться с соответствующей справкой об этом и его выпустят из Украины.

Осипов вернулся в Харьков и предположение подтвердилось: в СБУ был прилет ракеты, пожар и паспорт уничтожен. Справку выдали через две недели. Парень снова пытался пересечь границу на погранпункте Краковец.

— Опять начался этот цирк. «А что это за документ? А что это за справка? Я не понимаю». Меня начали таскать по всему погранпункту, к каждой будке, к каждому работнику погранслужбы, показывать документы, смеяться между с собой.

С начальником смены диалога тоже не получилось. Олег пытался обратить его внимание, что он занимался помощью Украине все это время, но тот, по словам парня, эмоционально его отчитал.

— Я, естественно, выслушал все про нашу страну, о том, какие мы плохие и о том, что мы должны ракеты зубами ловить вдоль границы.

Снова отказ о пересечении границы. Олег на два месяца остался во Львове у беларусов, обращался в СБУ, миграционную службу, погранслужбу и к властям. Ему подсказали связаться с УВКБ ООН, чтобы оттуда написали лист прошения в погранслужбу и это должно помочь.

— Мы этот вариант запустили в течение недели после того, как меня не выпустили. Они должны были отправить это письмо еще два месяца назад. Прошение состоит из четырех предложений, к которому прилагаются документы. То есть это не так уж сложно. Но, к сожалению, за все это время они так и не отправили это письмо на границу.

«Просто продолжаешь и привыкаешь к войне»

Неудачи с границе показались Олегу знаками остаться в Украине. Он вернулся в Харьков, начал работать, собирается вернуться в волонтерство. Обстрелы по-прежнему слышны, случаются воздушные тревоги.

— Во Львове началась прокрастинация, это срочно надо было останавливать и браться за дело, делать девочек красивыми в Харькове. Красота спасет мир.

В Харькове меньше отключений электроэнергии, чем во Львове: «из-за меньшего количества потребителей инфраструктура лучше справляется с подачей», рассказал Олег. По графику свет не отключают дольше, чем на 4 часа, но бывает, что отключений нет целую неделю.

Отопление тоже работает без перебоев. В продуктовых магазинах есть все, но одежду или обувь купить проблематично. В Харькове люди одеваются мрачно, подмечает Олег, «максимально незаметно», в зеленом и черном цвете. Он связывает это с обстрелами: в яркой одежде ощущаешь себя мишенью.

В Харькове парень чувствует себя спокойно, говорит, что проблемы с документами, как и звуки взрывов проживает «стойко». Почти у всех его знакомых в Харькове есть погибшие родственники.

— Ракеты летят с моей страны, с моей родины. Это больно. Но в Украине, наверное, мне спокойнее на все это реагировать. Потому что я все-таки немножечко сторонний наблюдатель.

Парень продолжает работать парикмахером и находит в своей работе общее с работой психолога, потому что старается выслушивать людей и помогать им словом — «мне это в кайф».

— Просто продолжаешь работать, привыкаешь. Мы не убегали, не прятались. Будь у меня дети, наверное, я бы по-другому себя вёл, но я сам по себе. Ну, убьет меня ракетой. Ну и что? Я столько всего в жизни уже добился и сделал. Мне не жалко умирать, если что. Наверное, поэтому я так спокойно остаюсь на войне.