«Все сводится к осуждению». Как подростков в Беларуси судят за преступления

Преступления несовершеннолетних

Согласно статистике Верховного суда Беларуси, за 2021 год в стране за различные преступления осудили 874 несовершеннолетних. Почти 16% из них (138 подростков) приговорили к лишению свободы.

Самые распространенные преступления среди подростков — экономические. По таким делам за прошлый год в Беларуси осудили 502 несовершеннолетних, из них 328 — за кражу, 49 — за грабеж, а еще 44 — за хищение путем модификации компьютерной информации.

На втором месте — преступления против общественного порядка: 185 подростков осудили за хулиганство. За преступления против общественной безопасности и здоровья населения в прошлом году суды наказали 111 несовершеннолетних, из них 84 (около 10% от всех осужденных подростков) вменили оборот наркотиков.

На момент написания этого текста в списках правозащитного центра «Вясна» числятся политзаключенными девять подростков, осужденных до наступления совершеннолетия — почти всем из них вменили участие в «массовых беспорядках» и приговорили к сроку в воспитательной колонии. В 2021 году, согласно статистике Верховного суда, по этой статье осудили 13 несовершеннолетних.

Наилучшие интересы ребенка

— В Беларуси не создано специальной юстиции для детей, — рассказывает юрист правозащитного центра «Вясна» Павел Сапелко. — Это серьезный недостаток, потому что общим [прогрессивным] стандартом является наличие специальных судов для детей, специальных судей, подготовленных для ведения дел, и других процедур для детей, другого характера уголовной ответственности — и вообще все, что связано с детьми, должно отвечать принципу наилучших интересов ребенка.

Он объясняет: даже наказывая детей, власти должны исходить из этого принципа: «Не наказание как таковое, не возмещение ущерба или еще чего-то, а наилучшие интересы ребенка».

— Это не очень привычно для нас, но, тем не менее, так должно работать в демократических государствах, — считает он.

По мнению Сапелко, текущая система в Беларуси не только не обеспечивает наилучших интересов ребенка, но и не ставит перед собой такой цели.

— Даже в лучшие времена, когда Беларусь прислушивалась к мнению различных международных институтов — я не знаю, по какой причине, но беларуский законодатель не стремился выйти на такого рода нормы, — убежден юрист. — Да, время от времени изменялся Кодекс уголовный, об административных правонарушениях, время от времени вносились какие-то все более и более льготные условия для несовершеннолетних в части наказаний, в части возможности использования тех или иных наказаний. Но сам принцип другого правосудия для детей не принимался во внимание — к нему не шли.

Как рассказывает Сапелко, в ответ на предложения Комитета ООН по правам ребенка о введении института ювенальных судов власти Беларуси отвечали отказом, объясняя его малым количеством уголовных дел против несовершеннолетних и невозможностью обеспечить полноценную загрузку судей в таких судах.

— Это, конечно, полная чушь, — считает Сапелко, — редкая чушь, потому что, во-первых, мы должны говорить не только об уголовных делах, но и об административных. Плюс эти суды могут быть не только для детей — они могут быть в целом для рассмотрения семейных дел. И в этих судах могут рассматриваться разного рода споры о воспитании ребенка, вопросы лишения родительских прав, восстановления родительских прав. А у нас посчитали достаточным написать, что мы, мол, назначаем для ведения дел детей наиболее опытных судей, которые имеют подготовку соответствующую. Но это, совершенно очевидно, неправда.

Похожую риторику председатель Верховного суда Валентин Сукало использовал в 2018 году на встрече с представителями посольства Нидерландов. Тогда он говорил, что создание специализированных ювенальных судов «нецелесообразно», и добавлял, что в каждом суде Беларуси есть судьи, специализирующиеся на рассмотрении дел о преступлениях несовершеннолетних.

Разница между взрослыми и детьми

В Беларуси уголовная ответственность наступает с 16 лет, однако по отдельным статьям УК — за насильственные преступления, оборот наркотиков, грабеж и другие — к ней могут привлекать с 14-летнего возраста.

Всего УК предусматривает несколько видов уголовных наказаний, применяемых к несовершеннолетним: общественные работы, штраф, лишение права заниматься определенной деятельностью, исправительные работы, арест, ограничение свободы и лишение свободы.

При этом условия отбытия таких наказаний для несовершеннолетних мягче. Например, им могут назначить только домашнюю химию — направлять несовершеннолетних в ИУОТ по закону нельзя, если им не исполнилось 18 лет ко дню приговора. Кроме того, лишение свободы несовершеннолетние должны отбывать не в исправительной колонии, а в воспитательной.

По мнению Сапелко, меры уголовной ответственности для взрослых и несовершеннолетних в Беларуси очень похожи: «Все сводится в первую очередь к осуждению и наказанию».

Правозащитник отмечает, что в Беларуси уголовные дела против несовершеннолетних чаще всего заканчиваются рассмотрением действий подростка в судебном порядке и последующим приговором.

— Тогда как вообще есть хорошие примеры в других странах, когда судебному разбирательству предшествует испытательный срок. И в случае, если в этот период этого испытательного срока ребенок не совершает никаких преступлений, противоправных действий, то его просто вообще не осуждают. Разница понятна: не оставляют, как говорится, следов в его судьбе, — объясняет он.

Впрочем, в УК для несовершеннолетних все же предусмотрены некоторые более мягкие меры: если суд решит, что исправление подростка возможно и без уголовного наказания, то к нему могут применить принудительные меры воспитательного характера. В 2021 году такие меры применили к примерно 30% осужденных подростков.

В таком случае несовершеннолетнего могут предостеречь от повторного совершения преступлений, заставить извиниться перед потерпевшим или возместить причиненный ущерб (если подросток имеет работу — то за свой счет). В отдельных случаях ребенка могут принудить соблюдать конкретный распорядок дня и находиться дома в определенное время, запретить посещать отдельные места и обязать являться на учет в органы, осуществляющие контроль за его поведением. Самой жесткой мерой воспитательного характера является помещение подростка в специальное учебно-воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение.

Павел Сапелко замечает, что закон строго ограничивает применение не связанных с уголовным наказанием мер случаями, когда подросток не совершил общественно опасных действий: «Как только мы выходим на тяжкие преступления, таких возможностей даже в принципе нет».

Он приводит пример с 14-летним (на момент совершения преступления) подростком С., которого в январе 2019 года приговорили к 6 годам воспитательной колонии за то, что он несколько раз ударил отца ножом. Усилиями самого родителя и адвокатов срок сперва удалось сократить до четырех лет, а позже — добиться помилования и освободить юношу в начале 2021 года. Сапелко отмечает, что вопреки всем доводам против помещения ребенка в колонию, законодательство не имело других инструментов.

— Закон в принципе не позволял пойти по какой-то альтернативной процедуре, которая бы дала возможность избежать непосредственного лишения свободы, — говорит он.

Спецшколы и ПТУ

В случае применения судом к ребенку крайней меры воспитательного характера, подростка могут отправить в специальное учреждение образования закрытого типа: школу или ПТУ. Всего в Беларуси есть четыре таких учреждения. Могилевская государственная специальная школа, Могилевское государственное специальное ПТУ деревообработки №2, Кривичское государственное специальное ПТУ №3 и Петриковское государственное специальное ПТУ легкой промышленности №1. В первых трех содержатся мальчики, в последнем — девочки.

Согласно Кодексу об образовании, в спецшколу могут направить подростков от 11 до 15 лет, а в ПТУ — от 11 до 18 лет. При этом максимальный срок, который может назначить суд, составляет не более двух лет — или до достижения подростком 18-летнего возраста.

Как считает Сапелко, условия пребывания в спецшколах дают основания считать это наказание видом лишения свободы.

— Дети направляются туда, они должны находиться на территории этой школы. Они не могут покидать территорию этой школы, они должны выполнять требования по режиму дня, должны выполнять все законные указания сотрудников. За невыполнение они могут быть помещены в так называемую комнату реадаптации — по сути, это штрафной изолятор, — описывает он.

Согласно законодательству, учащихся спецучреждений, помимо мер, предусмотренных во всех остальных школах и ПТУ, можно наказывать еще двумя способами: запретом на выход из учебного учреждения — например, во время экскурсий для класса, и помещением в комнату реадаптации. Последняя описывается как помещение для изолирования подростка от остальных учащихся. Максимальный срок такой изоляции составляет два дня.

В остальном учащиеся спецучреждений имеют право на контакты с родственниками в любом количестве; посылки и письма тоже не ограничиваются, но проходят через процедуру досмотра.

18 мая Александр Лукашенко подписал поправки в закон о профилактике безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних. Согласно ним, теперь со всеми подростками, которые получали предупреждения или воспитательные меры, будет проводиться индивидуальная профилактическая работа. Тех из них, кто получал такие меры и предупреждение не менее 4 раз в год и опять совершил правонарушение, могут поместить в специальное учебно-воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение. Речь идет о конкретных видах правонарушений: умышленное причинение телесного повреждения, мелкое хищение, мелкое хулиганство, распитие алкоголя, потребление наркотиков либо психотропов и другие.

Воспитательные колонии

Самое строгое из возможных наказаний для несовершеннолетнего — лишение свободы. Согласно статистике Верховного суда, в прошлом году почти 16% осужденных назначили именно это наказание. По закону, подростки отбывают его в воспитательной колонии. В Беларуси она всего одна — мужская воспитательная колония №2 в Бобруйске. Несовершеннолетних девочек направляют в гомельскую женскую колонию №4.

Заключенные в воспитательных колониях, в отличие от исправительных, имеют право на большее количество свиданий и передач — согласно УИК, им положено восемь посылок вместо четырех в течение года, а также восемь коротких и четыре долгих свидания в году — вместо трех свиданий обоих типов в ИК.

Кроме того, их не могут перевести в помещения камерного типа за нарушение режима, а вместо штрафного изолятора им грозит только дисциплинарный. По закону, условия в нем мягче: нет запрета на свидания и получение писем, есть право на одну часовую прогулку в день, там выдаются постельные принадлежности. Максимальный срок водворения в дисциплинарный изолятор составляет семь суток, а не 10, как в случае с ШИЗО.

Несмотря на некоторую разницу в жесткости условий содержания между воспитательными и исправительными колониями, Сапелко сразу отмечает, что значительных отличий между ними нет: «Принцип тот же самый: это место лишения свободы, это стены, колючая проволока, пропускной режим, запрет на доступ в неурочное время, не определенное для свиданий».

В апреле 2019 году журнал Mspring.media называл бобруйскую воспитательную колонию местом, «где, можно сказать, пытают детей». Авторы материала рассказывали, что некоторые из заключенных сотрудничают с администрацией и потому та закрывает глаза, когда они избивают неугодных им подростков деревянными палками. Кроме этого, утверждалось в тексте, заключенных незаконно ограничивали в длительности телефонных разговоров и плохо кормили.

В репортаже государственного агентства «Минск-Новости», написанном за полгода до этого, о жалобах заключенных на условия речи не шло: «На вопрос о том, чего им не хватает, отвечают, что "все в порядке". Единственное, о чем просят, так это уменьшить срок за наркотики».

Дети в воспитательных колониях, как и заключенные в исправительных колониях, отмечает Сапелко, тоже привлекаются к труду — разница только в его продолжительности.

Агентство «Минск-Новости» в материале о бобруйской воспитательной колонии писало, что заключенные шьют одежду (например, утепленные куртки, костюмы для сварщиков и сигнальные жилеты), производят мебель и другие деревянные изделия, а также занимаются металлообработкой и пекут хлеб. Издание Mspring.media в своем материале указывало, что подростки в колонии вытягивают металлический корд из автомобильных покрышек и получают за это мизерную зарплату — до пяти рублей в месяц.

По общему правилу, осужденные несовершеннолетние продолжают отбывать наказание в воспитательной колонии вплоть до достижения 21-летнего возраста, хотя их могут перевести в исправительную колонию сразу после совершеннолетия — так случилось с политзаключенным Никитой Золотаревым, приговоренным к 4,5 годам колонии за насилие в отношении сотрудника ОВД, массовые беспорядки и незаконное изготовление взрывчатых веществ.

Здесь кроется еще одна проблема: оставшиеся в воспитательной колонии совершеннолетние создают возрастное неравенство среди заключенных, считает Сапелко.

— Об этом говорили многие осужденные дети. Получается, что в одном учреждении содержатся как дети от 14 лет, так и взрослые до 21 года. И это не всегда хорошо для детей — в 14-15 лет содержаться вместе с уже взрослыми людьми. С другой стороны, для тех, кто достиг этого возраста, уже отбывая наказание, конечно, хорошо — им предоставляется такая «льготная» возможность не окунуться в взрослый преступный мир, — рассуждает он.

Безнаказанность, запуганность, озлобленность

На вопрос о том, какой в идеале должна была бы быть система ювенальной юстиции в Беларуси, Сапелко отвечает: идеального рецепта нет.

— Потому что если смотреть на те страны, которые установили определенные льготные возможности по порядку рассмотрения дел для детей, то они тоже иногда не идеально используют эти инструменты. В частности, бывает вторая крайность, когда практически ни одно из деяний подростка, даже если оно совершается уже не первый и не второй, и даже не 10-й, а какой-то многократный раз, не влечет применения к нему мер уголовной ответственности. И иногда это, может быть, воспитывает безнаказанность в полном смысле слова, — считает юрист.

Так или иначе, говорит он, сложившаяся в Беларуси система нуждается в серьезной реформе, которая должна проходить с учетом опыта стран, схожих с Беларусью по уровню развития и культурным особенностям.

— Все должно строиться, во-первых, конечно, на принципе учета наилучших интересов ребенка. И во вторых, нужно учитывать все психологические особенности детей. Это тоже одна большая проблема, потому что у детей по-другому устроена мыслительная активность, они думают не так, как взрослые. Они не умеют думать так, как думают взрослые. И если это не учитывается, то мы тогда имеем таких запуганных и озлобленных выпускников исправительных учреждений, которые, вполне возможно, окажутся там снова, потому что они другого мира, взрослея, не видели, — подытоживает юрист.