«Все происходящее — фантастический и уникальнейший вызов». Сын Виктора Бабарико Эдуард ровно два года сидит в СИЗО

18 июня 2020 года претендента на президентский пост и бывшего главу Белгазпромбанка Виктора Бабарико задержали по пути в Центризбирком и поместили под стражу в СИЗО КГБ. Вместе с политиком задержали и его сына Эдуарда, руководившего сбором подписей в избирательном штабе. Спустя полмесяца банкиру предъявили обвинение в отмывании денег и взяточничестве. В середине июля ЦИК отказал ему в регистрации.

В октябре Александр Лукашенко провел встречу с находящимися в СИЗО КГБ оппозиционерами — в их числе были Эдуард и Виктор Бабарико. Как рассказывала присутствовавшая на встрече член Координационного совета Лилия Власова, Лукашенко тогда назвал условия освобождения банкира.

Этого, впрочем, не случилось — в феврале 2021 года Бабарико-старшего начали судить. Процесс затянулся на полгода: в июле его приговорили к 14 годам лишения свободы за взятку в особо крупном размере (часть 3 статьи 430 УК) и «легализацию средств, полученных преступным путем» (часть 2 статьи 235 УК). В колонии он успел поработать сперва истопником, а затем пекарем.

Все это время сын политика остается в СИЗО под следствием. К первоначальному обвинению в уклонении от уплаты налогов добавили новые статьи — о разжигании вражды и организации массовых беспорядков. До суда дело за два года так и не дошло.

Кто такой Эдуард Бабарико

32-летний бизнесмен Эдуард Бабарико — один из сооснователей краудфандинговой платформы «Улей», запущенной в 2015 году при участии Белгазпромбанка. В конце марта 2019 Эдуард основал фандрайзинговую платформу MolaMola. Как объяснял он в одном из последних интервью, различие между площадками в том, что доноры «Улья» финансировали проекты, авторы которых отчитывались затем о результате (по такой же схеме работает американский Kickstarter), а MolaMola предназначалась для безвозмездной помощи — ее получатель ничем не обязан донорам.

Роль Эдуарда в работе сводилась к общему руководству, объясняет его бывшая коллега по «Улью» Алина Лисакович.

— То есть иногда он участвовал в каких-то проектах, но в целом он был заинтересован в том, чтобы платформа развивалась и искала какие-то новые пути развития, в том числе с точки зрения бизнес-процессов, — говорит она.

Еще одна бывшая сотрудница «Улья» и подруга Бабарико Надежда Путято отзывается о нем как о талантливом менеджере: «Мне кажется, у него это очень хорошо интуитивно получалось».

В июне 2020 года счета обоих проектов Бабарико заблокировали, и они фактически прекратили свою деятельность.

Почему Эдуарда Бабарико и вообще любых обвиняемых можно держать в СИЗО годами

Адвокат Владимир Пыльченко объяснял, что сначала уголовное дело Бабарико-младшего расследовал КГБ. В следственном изоляторе этого ведомства Эдуарда и содержали первые 17 месяцев, а в ноябре 2021 года перевели в СИЗО МВД на улице Володарского в Минске.

— Эдуарду регулярно, почти каждые два месяца, продлевали срок содержания под стражей. Но когда 18-месячный срок содержания подходил к концу, по удивительному стечению обстоятельств другой орган уголовного преследования — Следственный комитет — пришел к выводу, что Эдуард совершил другие преступления по другим статьям. Соответственно, его снова поместили под стражу (физически из-под стражи его и не освобождали), но это сделал другой орган по другому делу, — рассказывал адвокат.

По словам Пыльченко, «в результате такого "изящного" маневра» Эдуарда Бабарико теоретически могут продержать в СИЗО еще 18 месяцев.

Юрист правозащитного центра «Вясна» Павел Сапелко объясняет: «Если человек, который не сильно знаком с беларуским процессуальным законодательством, начнет читать Уголовно-процессуальный кодекс, то там его сразу собьет с толку первое же утверждение, что срок содержания под стражей устанавливается в два месяца».

— То есть законодатель предусмотрел такой нормальный срок: два месяца для расследования дела и для содержания под стражей. Но дальше идет целая цепочка возможностей: говорится о том, что срок содержания под стражей может быть продлен прокурором каждого уровня. И потом, уже в ходе рассмотрения дела в суде, судом срок тоже может быть продлен, — говорит юрист.

Как отмечает Сапелко, на практике силовикам ничего не стоит продлевать содержание под стражей до бесконечности: для этого достаточно «отпустить» арестанта и тут же задержать по другому обвинению. «Ограничений каких-то в принципе нет», — констатирует правозащитник.

При этом, говорит Сапелко, нужно помнить, что меру пресечения по беларускому законодательству избирает не суд, а сторона обвинения — карательные органы могут «держать человека под стражей столько, сколько им понадобится».

Конечно, законом предусмотрено обжалование меры пресечения в суде. Однако, как замечает юрист, на практике этот инструмент не работает.

— Если брать чистую статистику, то там такое же приблизительно положение, как и с оправдательным приговорами. То есть решение об изменении меры пресечения — это скорее исключение, чем обычная практика, — говорит он.

Где лучше сидеть — в СИЗО или в колонии?

Однозначного ответа на этот вопрос нет, считает Сапелко. При этом, отмечает юрист, из логики законодателя следует, что условия содержания в СИЗО все же строже, чем в колонии — поэтому день, проведенный в СИЗО, в приговоре засчитывается за полтора дня лишения свободы.

Если сравнивать изолятор и колонию по другим параметрам, продолжает Сапелко, то плюсы СИЗО в том, что у арестанта более свободный распорядок дня и нет обязанности работать — хотя последнее может оказаться и минусом: кому-то важна возможность зарабатывать в неволе хоть какие-то деньги.

У администрации СИЗО, отмечает юрист, меньше возможностей для наказания обвиняемого — только карцер. Еще одно преимущество — менее строгие ограничения по передачам.

Однако в СИЗО, в отличие от колонии, у арестанта нет права на свидания и телефонные звонки, объясняет Сапелко. Возможность получить свидание зависит от доброй воли следователей; как правило, разрешают их очень редко. Еще одна причина, по которой, как считает юрист, закон оценивает условия в СИЗО как более строгие — обвиняемый в изоляторе лишен «постоянного (или более частого) пребывания на воздухе».

«Опыт офигенный»

В конце января штаб Бабарико опубликовал отрывок письма Эдуарда из СИЗО — он писал, что «любовь ко всем и вся» придает ему сил, а поддержка единомышленников доказывает, что «все будет хорошо».

«Мои дни действительно наполнены оптимизмом, добрыми мыслями и позитивными ощущениями. Не шучу и не лукавлю. Буквально каждый день наполнен новыми открытиями и восторгами. Конца и края им нет. Да и люди прекрасны, все без исключения, даже чьи поступки нельзя назвать хорошими», — говорилось в письме.

Переписку с Эдуардом Бабарико, как рассказывают его друзья, наладить очень трудно — письма приходят редко и с большим опозданием. Бывшая коллега по «Улью» Надежда Путято вспоминает: писать Эдуарду она начала вскоре после его задержания, а первый ответ ей пришел только в декабре 2021 года.

В одном из писем Путято арестант признавал, что в изоляторе «периодически бывает тоскливо», но при этом рассуждал об аресте как о вызове, который можно и нужно преодолеть.

— Я это очень ценю. Опыт офигенный. Хотя рекомендовать его никому не буду, так как многое зависит от состояния ума, в котором сталкиваешься с подобными испытаниями, — писал Бабарико-младший.

В другом письме он сам удивлялся своему оптимизму: «Блин, если бы мне однажды сказали, что я буду таким бодрым спустя два года безвыходного нахождения в маленькой комнате без малейшего намека на срок заключения, я бы не поверил».

Девушка Эдуарда Александра Зверева рассказывает, что число их писем «давно перевалило за 100». По ее словам, Эдуард в СИЗО много читает, занимается йогой и учит английский. В одном из весенних писем он рассказал, как проводит дни со своими сокамерниками.

— Мои соседи активно читают, тренируются, подсели на йогу (я помогаю, плюс у меня учебник с анатомической картой). Регулярно устраиваю им импровизированные лекции с рисунками и моделями из помидоров и огурцов по темам квантовой механики, физики, химии, биологии, психологии, теории эволюции, генетики и других естественных наук, — писал Бабарико.

Он добавлял, что большинство заключенных в СИЗО «все-таки чувствуют себя жертвами, у которых забрали жизнь», но он старается обнадежить отчаявшихся и перевернуть представления пессимистов «с ног на голову».