Черно‑белая тревога, люди с орлами на голове и супергерои из харьковского метро. Как украинские художники рисуют войну

В первые дни полномасштабной войны с Россией киевская иллюстраторка Женя Олийнык не рисовала — было страшно и непонятно, что делать дальше.

— Я не розуміла, чи потрібно кудись тікати, чи зараз мій будинок будуть обстрілювати, чи треба нам ховатися в підвали, чи достатньо того, що ми заклеїли вікна, — вспоминает Женя.

Через несколько дней девушка начала зарисовывать бытовые сценки — разговоры со своим партнером, дела, которыми занималась вместе с родными. Вскоре ей начали приходить запросы от зарубежных изданий — всем хотелось, чтобы материалы об Украине иллюстрировали украинские художники, объясняет Женя. Делая комиксы на украинском, она никогда не думала, что может быть интересна иностранной аудитории, признается Олийнык.

Первой ее публикацией после начала войны стал комикс для журнала New Yorker — о том, как люди вокруг переживают неизвестность, страх и тревогу.

— Мені здається, що робота мене врятувала якимось чином в цей перший тиждень, бо я робила те, що вмію робити і те, що я би робила, якби не почалось повномасштабне вторгнення в Україну, — говорит Женя.

В начале марта девушка вместе с партнером решила выехать во Львов, но задержались они в городе всего на два дня — стало понятно, что «там набагато більше людей ніж місця».

— Ми виїжджали на одному потязі з людьми, які виїхали з Ірпіня — вагон людей, в яких щойно розбомбило будинки, і вони тикають в нікуди. Ми зрозуміли, що нам все ж є куди повертатися — ще тиждень побули у Київській області , а потім повернулися додому, — добавляет художница.

Сейчас Женя вернулась к работе и продолжает рисовать комиксы для зарубежных изданий. Она объясняет, что ей легче выразить свои переживания через простую черно-белую картинку, чем изображать войну такой, какой мы видим ее в новостях. Иллюстраторка связывает это с тем, что ее опыт переживания близких боев и обстрелов — скорее аудиальный, чем визуальный.

— Дуже довго з нашого дому було добре чути битви, які відбувалися в Ірпені, в Бучі. Мені набагато легше зображати свої переживання і власний досвід. Мені не здається, що зображати дим і руйнування — це неетично, якщо ти цього не бачила, але мені самій легше говорити про більш інтимні і особисті речі, — отмечает девушка.

Из всех комиксов, которые она нарисовала во время войны и незадолго до нее, Женя выделяет три самых важных.

В начале февраля издание «Заборона» опубликовало ее комикс о предчувствии войны.

— Ми декілька місяців, а деякі люди ще довше, жили в постійній тривозі, що от зараз ми прокинемось і станеться те, що сталося 24 лютого. Здавалося, що якось зникло майбутнє. Ця історія з розвитком подій набула більшої цінності і додаткового смислу, але мені шкода, що так сталося, — говорит девушка.

Другой комикс, который стал для Жени особенным — работа для New Yorker о первой неделе полномасштабной войны. Иллюстраторка считает, что он «добре схоплює наш настрій — те, як ти прокидаєшся і перевіряєш, чи всі твої друзі і знайомі живі і чи все у всіх гаразд».

Третий комикс она нарисовала для американского издания The Nib. Он посвящен Киеву — переменам, которые претерпевал город с того момента, как Женя получила заказ.

— Мені здається, що це вдале свідчення того, яким місто було після того, як росіяни пішли з Київської області. Я ніколи Київ таким не бачила. Ми місяць жили в місті, де постійно було небезпечно, а потім воно почало оживати, і це співпало з початком весни. Природа оживала і воно оживало буквально — за цим було дуже цікаво спостерігати, — объясняет художница.

Женя говорит, что довольно часто репрезентация Украины в западных СМИ разочаровывает, но в том, что касается иллюстраций, чувствуется понимание и готовность прислушаться к украинцам. В пример девушка приводит американское издание Adweek, которое выпустило номер, посвященный Украине, пригласив для его подготовки украинских журналистов, иллюстраторов и редакторку.

— Мені здається, поступитися місцем, дати голос спільноті, яку потрібно підтримати, — це просто ідеальний спосіб допомогти, — рассуждает Женя.

Часть гонораров девушка передает украинским волонтерским инициативам. Свою страницу в Instagram иллюстраторка использует как небольшое медиа, где рассказывает читателям, как можно помочь Украине.

— Зараз для українців волонтерство — це просто якась буденна справа. Моя знайома, наприклад, вирішила, що хоче більше бігати. За кожен кілометр, який вона пробежіть, вона обіцяє собі задонатить 100 гривень на ЗСУ, — говорит Женя.

Художница Ольга Лисовская продает цифровые копии своих работ, а часть денег отдает харьковским волонтерам, которые покупают местным жителям еду, лекарства и другие необходимые припасы.

Первую неделю войны девушка провела в бомбоубежищах в Харькове. Потом ей удалось выехать из города, взяв с собой кота, ноутбук и пару штанов. Еще несколько дней заняла дорога до Гданьска — там Ольга нашла резиденцию для художников, где можно было жить и работать.

— Первые пару недель, как я приехала в безопасное место, я могла только сидеть. Я была безумно уставшая и очень подавленная из-за всего, что происходит. Когда прошел первоначальный шок, я смогла это осмыслить и начала потихоньку работать, — рассказывает художница.

Первую иллюстрацию после начала войны Ольга нарисовала по мотивам своего ночного кошмара — ей приснились люди с орлами на голове.

Девушка рассказывает, что раньше тщательно продумавала эскизы, а сейчас просто садится, берет лист бумаги, и иллюстрации «сами в процессе выходят».

— Это больше похоже на сеанс психотерапии. Как автоматическое письмо — делаешь, что придет в голову. Новости не вывозишь, и нужно это куда-то деть, — объясняет художница.

Работы Ольги не привязаны к конкретным событиям, но есть одно исключение. Художница нарисовала комикс о ключах от дома, которые нашла в своих вещах.

«Если честно, я завидую художникам, которые сейчас смогут рисовать мотивирующие картинки. У меня как-то не ложится работа в эту сторону. Наверное, я просто изображаю то, что пережила сама, что вижу вокруг. Прекрасно, что есть ребята, которые могут делать хорошие, добрые, сильные вещи», — говорит она.

С начала войны Ольга продолжает две серии работ: «Черная весна» и Dreams Made of Red.

«Черная весна» началась с эксперимента с техникой: художница брала случайные формы, которые после интуитивно дорисовывала. Любимая работа девушки со смертью и смайликом — из этой серии.

«Мне кажется, что это лучшее, что я сделала вообще за последние годы: мне она кажется очень сильной. Я поймала депрессивный эпизод, поэтому примерно все время настроение не в порядке. Все, что я рисую, получается довольно мрачным, но конкретно в этом что-то есть», — признается художница.

Серию Dreams Made of Red Ольга начала для выставки «Я можу говорити тільки про війну / Я можу говорити не тільки про війну» в Гданьске, где участвовали и другие украинские художники и художницы.

«Этот проект продолжится на других локациях до конца войны. Люди будут приносить свои работы с рефлексией на тему [войны], и все это будет разрастаться в какую-то общую картину, дневник», — рассказывает Ольга.

Другой военный дневник ведут в Харьковской художественной студии Aza Nizi Maza. Его история началась еще в 2014 году — ученики студии впервые посвятили свои работы войне на Донбассе. Работы «зріли ці горезвісні вісім років», а в 2022-м по их мотивам стали делать антивоенные плакаты, рассказывает руководитель и преподаватель студии Микола Коломиец.

— Війна пішла на друге коло і дала цим роботам другий подих. Щоб знову увести їх в контекст подій, що зараз відбуваються, я вигадував коментарі до цих робіт. Тексти мої, а картинки дитячі. Для мене теж важливо, що діти повиростали за ці вісім років і фактично створили покоління після Революції Гідності. Мені здається, це теж важливий пласт цієї акції, — говорит директор Aza Nizi Maza.

Aza Nizi Maza находится в бомбоубежище, поэтому 24 февраля Микола пришел в студию примерно в пять утра, чтобы подготовить ее к приему людей. За три недели в небольшом помещении нашли укрытие примерно 50 человек, подсчитывает педагог.

— На той час ніяких умов для викладання не було. Тут таке було скупчення людей, що було проходити важко, — вспоминает он.

Однажды — Микола не помнит точную дату — он вместе с администратором студии Алексеем пришел на концерт на станции метро «Исторический музей». Они увидели, что в укрытии много детей, и поняли, что их можно занять рисованием. Через несколько дней Aza Nizi Maza нашла волонтеров, которые помогли с организацией занятий в подземке, и стала «настоящим андеграундом».

— Коли ми зробили перші роботи, ми повісили їх у метро. Метро гігантське і здається, що ці роботи маленькі, як поштові марки, — описывает выставку Микола.

Тогда преподаватель предложил использовать колонны на станции для более масштабного проекта. Сам размер этих колонн подсказывал идею «нового пантеона», объясняет руководитель студии.

— Ми з дітьми почали обмірковувати, які символи, яких значних людей вони зараз бачать: це військовий, медик, волонтери. А суспільство — це мама з двома дітьми, яка стала заключною картиною із серії супергероїв сучасності, — рассказывает Микола.

После завершения работы над «супергероями» Aza Niza Maza продолжила украшать колонны. Оформление каждой колонны не продумывали заранее, а собирали из того, что дети успевали нарисовать в метро. Работы появлялись сами, «как растения», а до «филигранного состояния» их доводили старшие дети, объясняет Микола.

— Десять дітей протягом сорока днів роблять таку величезну працю — це для мене був шок. Ці проекті дуже оптимістичні, мені здається, і для дітей, і для дорослих, які були причетні до цієї справи. Це трішки мотивації надало, а це означає, що якась маленька місія була виконана, — рассуждает Микола.