«Направляла волонтеров, а по сути боевиков». В Минске начинается суд над десятью активистами — что мы знаем о деле «Революционного действия»

Минск, Каменная горка, 12 августа 2020 года. Четверо в спортивной одежде тащат в синий бусик мужчину, рядом еще десяток таких же тихарей. Спускаясь по лестнице, четверка роняет задержанного на землю. Он кричит: «Нет!» — через несколько секунд его затаскивают в машину без номерных знаков.

Видео задержания в тот же день опубликовал телеграм-канал Nexta. Так Кира узнала о задержании своего парня, 31-летнего анархиста Александра Францкевича.

Францкевич уже не первый раз попадает в СИЗО: в 2010 году его обвинили в нападениях на административные здания с коктейлями Молотова и взломе сайта Новополоцкого райисполкома. По тому же делу на скамье подсудимых оказались еще несколько анархистов, в том числе Игорь Олиневич и Николай Дедок — они получили более длительные сроки, но вышли по помилованию в 2015 году. Францкевич освободился на два года раньше, полностью отсидев весь срок — три года лишения свободы.

— Он в 2013 году вышел и продолжил работать — фирма оставила за ним место программиста, так как считала, что он очень ценный работник, — рассказывает мать анархиста Татьяна Францкевич. — Но неспокойно жить в Минске: как только какой праздник или кто-то приезжает, его сразу забирали с работы и все — 10,15, 25 суток — постоянно на Окрестина был. И вот эти два года, до 2015-го, его на каждый праздник забирали на Окрестина. Он вынужден был уехать в другую страну, решил, что Украина — дружеская страна, что можно туда уехать и там спокойно жить.

На деле все оказалось не так. Через несколько лет, в 2019-м, Служба безопасности Украины депортировала Францкевича из страны. «Показали мне документ — решение по принудительной депортации, по которому на 3 года меня выдворяют из Украины за то, что моя деятельность будто бы "противоречит интересам гарантированной национальной безопасности Украины"», — рассказывал Францкевич.

— Ему даже не дали три дня, как полагается по закону. Он пошел получать карту на продолжение вида на жительство, его там и задержали. Действовали, как чекисты беларуские: избили, душили, вывезли в микроавтобусе на границу и передали в руки. Я была в шоке: я думала, это дружеская страна, а оказалось, что не такая и дружеская. По закону полагалось, чтобы он хотя бы вещи собрал, а он как был в шортах, так и депортировали. СБУ действовала по заказу беларуских чекистов: анархистов выдворять из страны, чтобы они были на виду, — уверена мать активиста.

Через десять лет после первого процесса Александр Францкевич и его соратники снова оказались за решеткой, но теперь уже по разным делам — всех их задержали на фоне протестов в Беларуси. Игорь Олиневич получил 20 лет колонии по обвинению в терроризме, а Николай Дедок — 5 лет за грубое нарушение порядка и призывы к действиям против нацбезопасности. Александр Францкевич, задержанный раньше своих товарищей, находится в СИЗО уже 17 месяцев — на этот раз он стал фигурантом большого дела против анархистской организации «Революционное действие», которую власть называет «международной преступной организацией». Ему предъявлены обвинения как минимум по 17 эпизодам и 10 статьям УК — самая тяжкая из них предполагает до 15 лет заключения.

«Революционное действие» как «подпольная часть движения»

Организация «Революционное действие» появилась в Беларуси еще в 2005 году, тогда как часть российского анархистского движения «Автономное действие», а в 2010 году отделилось и стало самостоятельной организацией. «В те же месяцы организовалась и подпольная часть движения, — писали активисты на своем сайте, — в виде малых, но четко организованных групп близких товарищей, ориентированных на радикальные акции против различных учреждений власти и капитала, в особенности там, где возникали социальные конфликты. Организация меняет критерии и правила приема новых людей. В существующий костяк организации больше не набираются новые люди, РД формируется за счет уже действующих и проверенных групп людей или же индивидуальных участников».

После массовых обысков и арестов по делу 2010 года анархисты почти не были заметны, но с 2013-го «Революционное действие» стало снова регулярно отчитываться о проведенных акциях, не уточняя, впрочем, что к ним причастны именно члены организации. Чаще всего это были граффити и распространение листовок, но не только — анархисты организовывали марши, пикеты, перекрытия дорог и поджоги с помощью коктейлей Молотова.

Подводя итоги 2017 года, организация упоминала, что «анархисты впервые за долгое время использовали молотовы в радикальной акции, когда была атакована налоговая инспекция в Гомеле и был сожжен щит с рекламой судебных приставов в Ивацевичах». В том же году анархисты занимались организацией «Маршей нетунеядцев» , а после окончания протестов запустили проект «Банда Луки».

В 2021 году как поджоги в Гомеле и Ивацевичах, так брестский «Марш нетунеядцев» в Бресте стали эпизодами обвинения в деле «Революционного действия». В организации брестского марша, по версии следствия, принимал участие Акихиро Гаевский-Ханада — его задержали одновременно с Францевичем. В 2017 году Акихиро учился в 10-м классе.

«Если коротко и вежливо, это несправедливо». Гаевский-Ханада

Сейчас Гаевскому-Ханаде 21 год. Он вырос в Минске в семье тренера по карате Святослава Гаевского и сотрудницы посольства Японии в Беларуси Томоко Ханада.

— Саша с Акихиро дружат довольно давно, примерно столько, сколько и я знаю Сашу, а может даже больше, — рассказывает Кира, девушка Александра Францкевича. — Они были близкими людьми. Саша на тот момент вписывался у Акихиро. Я знаю, что Акихиро задержали на стоянке, а Сашу на выходе из подъезда.

Кира предполагает, что Гаевского-Ханаду могли вычислить по отцовской машине, которой он пользовался, потому что по адресу прописки активист не жил. «Может быть, наши службы доходят до такого, что могут закинуть GPS-трекер в машину», — размышляет она.

По словам Киры, после задержания силовики пытались выбить из анархистов признательные показания: «При Саше били Акихиро, чтобы он дал показания, чтобы это прекратилось — такой способ давления».

Акихиро, как и его друг Александр, программист. В школе, по словам отца, он учился хорошо, а до 6 класса параллельно осваивал и японскую программу. В 11 классе получил диплом первой степени на городском конкурсе исследовательских работ — за доклад об анархистском и коммунистическом движении в Японии. По словам Гаевского, после школы его сын хотел сразу начать работать, поэтому поступил на заочное отделение Европейского государственного университета.

Святослав Гаевский не стал отвечать на вопросы о предъявленных сыну обвинениях и предложил передать их через адвоката ему самому. «Медиазона» отправила вопросы Акихиро, но пока что не получила ответа.

— Если коротко и вежливо, это несправедливо, — передал отец мнение Акихиро об уголовном деле, в котором его сына обвиняют по восьми статьям Уголовного кодекса.

«Вошли в состав международной преступной организации». Версия СК

«Они готовы к радикальным действиям, имеют четкую иерархию, роли, организацию. Достаточно было отдать приказ. Связь — только через личные контакты, переписка зашифрована. Боевое слаживание, тренировки проходили в лесах, на пейнтбольных площадках. Выпускались обучающие видеоролики и методички, в том числе по изготовлению взрывчатки, "коктейлей Молотова", как противодействовать силовикам и прочие», — так в апреле 2021-го, уже после задержания всех фигурантов дела «Революционное действия», описывала активистов Людмила Гладкая — провластная журналистка, раньше работавшая в газетах «Милиция Беларуси» и «На страже».

Статья вышла под заголовком «Сотрудники ГУБОПиК нейтрализовали сеть связанных между собой анархистских группировок». «Во главе — "Революционное действие", одна из самых радикально настроенных группировок», — писала Гладкая, добавляя, что организация является «частью мирового анархистского движения».

Официально пресс-служба Следственного комитета сообщала, что «неустановленные лица при непосредственном участии троих обвиняемых, двух мужчин и девушки (31, 29 и 26 лет соответственно), в период с 2005 по 2020 год для осуществления преступной деятельности, создания условий для ее развития и поддержания объединили ряд организованных преступных групп, созданных в Республике Беларусь и других странах, в том числе широко известных радикальных групп анархического движения "Революционное действие", "Народная самооборона" и "Революцiйна дiя", которые решением МВД Республики Беларусь признаны экстремистскими формированиями, их деятельность на территории Беларуси запрещена».

«Революцiйна дiя» — родственная беларускому «Революционному действию» организация украинских анархистов. «Народная самооборона» появилась в России после раскола «Автономного действия» в начале десятых, а сейчас фактически прекратила существование из-за репрессий: связанных с организацией активистов судили, например, в Москве, Калининграде, Вологде и Челябинске.

По версии Следственного комитета, «все указанные объединения вошли в состав международной преступной организации в качестве ее структурных подразделений» — никакой конкретики о том, что это за организация и было ли у нее какое-то название, ведомство не приводит.

В деле 14 обвиняемых, следует из релиза ведомства, им предъявлены десять статей Уголовного кодекса. Десятеро из них находятся в СИЗО. Еще четверо скрылись скрылись от следствия. Трое названных следствием «руководителей» — это как раз 31-летний Александр Францкевич, 29-летний Роман Халилов и 27-летняя Мария Рабкова — единственная девушка среди обвиняемых.

«Есть много вопросов — по нападениям и анархистскому общаку». Мария Рабкова

«Она была одновременно и активисткой анархического движения, и — внимание — правозащитником. В одной руке коктейль Молотова, в другой — руководство по трактовке Декларации прав человека», — так Марию Рабкову описывал телеканал ОНТ.

Сотрудники канала утверждают: «Ей предъявлены обвинения, есть много вопросов — и по нападениям на здания налоговой в Гомеле, и по анархистскому общаку, деньги из которого идут на радикальные акции, и по тренировочным лагерям в Украине, Польше, откуда анархисты прибывали в Беларусь».

По версии ОНТ, еще в 2016 году Рабкову и трех молодых людей задержали на границе с Украиной беларуские пограничники, которые почему-то заподозрили четверку в причастности к поджогу Голосеевского суда в Киеве — один из коктейлей Молотова тогда попал в кабинет судьи, рассматривавшего дело сотрудников российского ГРУ.

Письмо поджигателей, сопроводив его критикой, опубликовала на своем сайте «Революцiйна дiя». «По всему миру суды отнимают свободу у хороших людей. Признавать и одобрять подобный порядок дел способна только власть, но не свободомыслящий человек. Поэтому все, что признано власть имущими, мы, соответственно, отрицаем. Мы не станем мириться и сохранять статус-кво. Мы освобождаем себя от системы путем практического отказа от нее и уничтожения механизмов ее реализации», — утверждали авторы письма, добавляя, что с судом над российскими разведчиками их атака никак не связана.

ОНТ утверждает, что информацию о задержанных передали СБУ, но «реакции не последовало». В сюжете гостелеканал использовал фото девушки с замазанным лицом — проверить, действительно ли это Мария Рабкова или другой человек, невозможно. В том же 2016 году Рабкова некоторое время была подозреваемой по уголовному делу о лампочках с краской, которыми забросали фасад Белтелерадиокомпании. Но вскоре все подозрения с нее официально сняли.

К тому времени Марию Рабкову, которую друзья обычно называют Марфой, отчислили с последнего курса БГПУ из-за участия в протестном марше возле здания университета. Через год, в 2017-м, она попыталась восстановиться в могилевском университете, но ее не приняли как отчисленную «за политику». Тогда она поступила в Европейский гуманитарный университет.

«В то время также Марфа не могла и работать: по звонкам из спецслужб ее несколько раз увольняли, а иногда и прямо на собеседовании говорили, что не могут принять ее на работу, потому что им звонили "оттуда"», — отмечает «Вясна», сотрудничать с которой Рабкова начала в 2019 году.

Она координировала волонтерскую службу «Вясны» до тех пор, пока ее не задержали в сентябре 2020-го — через месяц после ареста Францкевича и Гаевского-Ханады. С тех пор правозащитница находится в минском СИЗО-1, ее обвиняют по десяти статьям, наказание по самой тяжкой из них — до 13 лет заключения.

В начале октября задержали и 24-летнего волонтера «Вясны» Андрея Чепюка — согласно пресс-релизу СК, он был активным участником «интернет-ресурсов и телеграм-каналов анархистской направленности, признанных на территории Республики Беларусь экстремистскими». Как утверждала «СБ», в отношении Чепюка и Гаевского-Ханады «возбуждено дело по факту нанесения циничных надписей на стене гаражного кооператива "Автомобилист-6", сейчас также собраны материалы в отношении обоих о причастности к разжиганию социальной вражды».

После выхода сюжета на ОНТ Рабкова передала через коллег, что ее никогда не задерживали на границе за поджог суда в Украине. По словам правозащитницы, бросить коктейль Молотова в здание налоговой инспекции в Гомеле — ее обвиняют и по этому эпизоду — она тоже не могла, потому что в те дни превентивно отбывала сутки в Минске перед «протестами тунеядцев».

«Мария отмечает, что не придерживается анархических взглядов, к анархическим организациям не имеет отношения, и эта идеология ей не нравится», — отмечала «Вясна».

Провластная журналистка Гладкая утверждала, что Мария Рабкова «агитировала в соцсетях, администрировала анархистские группы и аккаунты, в том числе "Банду Луки", "Революционное действие", в интернете общалась в закрытых группах "Джабер", Signal, Vire и Resip» и «направляла волонтеров, а по сути боевиков, на блокировку избирательных участков».

На деле же в «Вясне» Рабкова занималась мониторингом судов, мирных собраний и фиксацией фактов пыток в местах лишения свободы. Перед президентскими выборами 2020 года обучала независимых наблюдателей, а незадолго до задержания стала заниматься передачами для задержанных: следила за тем, чтобы они вовремя получали набор продуктов и лекарства.

— Правозащитная деятельность занимала все ее основное время, — рассказывает родственник Рабковой. — В перерывах она отдыхала тем, что спасала животных — она была волонтером в приюте для бездомных животных последних лет семь-восемь до задержания. Как только приехала в Минск, она сразу же этим занялась: кошечки, собачки — помогала их устраивать, искала новых хозяев для них, участвовала в различных мероприятиях благотворительных, связанных с зоозащитой. Еще она училась. Ну и чтение: стабильно каждую неделю она новую книгу читала. Этой своей привычке она в изоляторе не изменяет, она в каждом письме пишет о новой книге и впечатлениях от нее. Это тоже ее большая страсть.

«Объединили в одну группу, чтобы дать побольше сроки». Активисты из Бреста

Шестеро из десяти задержанных фигурантов дела — Павел Шпетный, Никита Дранец, Алексей Головко, Андрей Марач, Александр Козлянко, Даниил Чуль — жители Бреста и Брестской области. Их задержали в начале марта 2021 года. Обвинения против брестчан связаны с «маршем нетунеядцев» в 2017 году, перекрытием трассы М1 во время протестов в 2018-м и граффити перед Первым мая в 2020-м.

— Ребят этих задержали, потому что они в 2018 году выходили против строительства аккумуляторного завода. Их задерживали за это дело, а потом объединили в одну группу, чтобы дать побольше сроки, побольше навешать каких-нибудь статей, — предполагает Татьяна Францкевич.

Ее сыну предъявлены обвинения по всем брестским эпизодам дела — видимо, как лидеру организации по версии СК. По статье о руководстве «преступной организацией» обвиняют и одного из брестчан — 20-летнего Алексея Головко. Его мать Елена Головко рассказывает, что Алексей летом 2020 года закончил политехнический колледж, поступил в университет, «решил вопросы с армией и вот только устроился на работу на завод».

— Проработал, наверное, месяц или два, — говорит она. — Зарплату уже я с карточки снимала. Понятно, что ни университета, ни работы на данный момент нет.

Мать не знает, причисляет ли сын себя к анархистам — таких разговоров между ними не было — но предполагает, что у него были знакомые активисты. Участвовал ли Алексей в акциях, которые легли в основу обвинения, мать «не уверена».

— Опять же, я не читала никаких документов, потому что все адвокаты под подпиской о неразглашении, — добавляет Елена Головко. — То, что я знаю: когда приходила к следователю документы забирать Лешины, он мне рассказывал, какой Лешка страшный преступник, как он с 16 лет руководил брестским филиалом организованной преступной группировки.

Сам Алексей во время свидания в СИЗО рассказывал матери, что раз его считают руководителем, он «виноват в порче имущества, которое изрисовал кто-то другой». «То есть кто-то нарисовал, признался, а Леша типа руководил», — замечает она.

— Смешно мне, конечно. Он реально же самый младший из всех задержанных. И в 2017 году ему было 16 лет. Я просто себе представляю, как 16-летний подросток руководит взрослыми мужчинами, в том числе 30-летними. Забавно немножко выглядит, — недоумевает Елена.

Признавать вину и давать показания Алексей, по ее словам, отказался на первом же допросе. С тех пор никаких следственных действий не происходило, «он просто сидел 10 месяцев».

— Он переживает, что все легло на меня. [Он писал]: «Зачем это все нужно? К чему стремиться, если я понимаю, что я здесь сижу и больше у меня нет возможности выйти отсюда?» — рассказывает Инесса Лавренюк, сестра еще одного брестчанина, 24-летнего Павла Шпетного. До ареста он учился в БрГТУ на факультете экономики и интересовался программированием.

Сестра вспоминает, что добилась свидания с Павлом в СИЗО, когда от него стали приходить «депрессивные письма».

— Когда он уходил, шевелюра у него была такая значительная, у него очень густой волос. Когда я увидела его, он был полысевший, — рассказывает Лавренюк. — Я его начала успокаивать, поддерживать. Я ему объясняла, что кто-то достойный может пройти свои испытания в жизни, а кто-то может просто плыть по течению. [Я сказала]: «Я тебя прошу их достойно пройти, с высоко поднятой головой». Он меня слышал, я видела это в глазах.

После встречи Павел взбодрился, стал заниматься английским, читать на нем книги, на втором свидании даже шутил, да и волосы немного отросли.

Но об уголовном деле и предъявленных обвинениях — судя по всему, Шпетный проходит эпизодам о марше в 2017-м и дымовой шашке, брошенной в здание ГУБОПиКа в 2016 году — старается не говорить ни в письмах, ни на свиданиях.

— Он показывает, что боится лишнее слово сказать, чтобы оно не было против него потом, — объясняет сестра. — Я боюсь что-то лишнее говорить и при нем, и в письмах, чтобы не навредить ему. Он и так находится в ужасном положении, если я что-то накосячу, то я себе этого не прощу.

«Для построения анархистского общества необходима социальная революция». Роман Халилов

Обвинение по статьям о создании «преступной организации» и «экстремистского сообществе» предъявлено по крайней мере шести людям, но как лидеров и руководителей Следственный комитет выделил троих. Двое из них — Александр Францкевич и Мария Рабкова — уже много месяцев находятся в СИЗО. Третий на свободе — это 29-летний Роман Халилов. Из Беларуси он уехал еще в 2019 году и сейчас живет в Варшаве.

— Моя позиция такая: я свою вину ни в чем не признаю и обвинение отрицаю, — говорит Халилов, добавляя, что в «Революционном действии» не состоит, но может назвать себя «сочувствующим» и в целом разделяет его идеологию.

Именно его «СБ» называет «неформальным лидером в движении», «создателем программ и систем шифрования» и администратором телеграм-каналов «Революционное действие», «Банда Луки (опознание)» и «Беседы беларуской революции». Халилов фигурирует во всех известных эпизодах уголовного дела — видимо, именно как лидер и вдохновитель «преступной организации».

— Организация сама решает, кого набирать, принимать, — говорит Халилов о «Революционном действии», которое сам он преступным, конечно, не считает. — То есть это какая-то внутренняя процедура, как она происходит — непонятно, но, судя по всему, набирают людей, уже являющихся активистами.

По его словам, активисты отвергают возможность реформирования государства и «концепт заключается в том, что для построения анархистского общества необходима социальная революция, какой-то процесс, не растянутый на сотни лет, который приведет к уничтожению государственных институтов».

— Их заменят органы самоуправления, базирующиеся на электронной демократии и обобществлении собственности на средства производства, — объясняет активист. — Соответственно, задача [«Революционного действия»] более практическая: создание движения, которое сможет принимать участие в разного рода политических и не только, наверное, катаклизмах, если можно так сказать, когда есть возможность свою позицию доносить максимально широко.

Роман Халилов считает, что на фоне протестов 2020 года организация стала более популярной, так как люди «интересовались какими-то более радикальными идеями, интересовались политикой, искали какие-то способы, пытались находить какие-то ответы».

Последние пару лет Халилов живет в Варшаве — он уехал из Беларуси из-за задержаний и угрозы уголовного дела. Сначала жил в Киеве, потом перебрался в Польшу.

В начале декабря 2021-го в телеграм-канале «АнархистыБеларуси+» — Халилов уверен, что его ведут силовики — появилось видео с обыска у его матери, Гаяне Ахтиян (обыск прошел за несколько дней до этого): 56-летняя женщина в очках стоит на коленях, пока ее допрашивают вооруженные люди. Титры: «Родители в ответе за своих детей».

Мать активиста сначала арестовали на 10 суток, а потом обвинили в грубом нарушении порядка и отправили в СИЗО.

Поводом для издевательств над матерью, видимо, стало еще одно уголовное дело против Халилова — его и Евгения Журавского обвинили в разжигании вражды к силовикам после того, как они в Варшаве приняли участие в акции солидарности с Андреем Зельцером. В конце сентября программист Зельцер застрелил одного из вломившихся в его квартиру сотрудников КГБ и сам был убит ответным огнем.

— Бомбило [у силовиков от анархистов] всегда, на самом деле, — говорит Халилов. — Они всячески пытались поносить организацию и людей, которых считали аффилированными с ней, систематически против них разворачивали репрессии.

Он предполагает, что еще несколько лет назад завести такое масштабное уголовное дело против десятка анархистов силовикам не позволяла политическая обстановка:

— Понятно, что Европа бы на это не очень хорошо отреагировала. А сейчас на то, что думает Европа, в принципе, уже наплевать. А это, наверное, основная сила, которая может заставить Лукашенко как-то считаться с правами человека. Поскольку их мнение уже можно в расчет не брать, то можно показательно, чтобы отомстить людям, которых очень долго хотелось посадить, но не было возможности политической, можно этим людям мстить, можно третировать их родственников, можно этих людей морить голодом в изоляторе, не давать спать, бить электрошокером — что угодно.

Недавно суд вынес приговор матери Халилова — три года химии. Евгений Журавский после начала войны отправился в Украину и вступил в территориальную оборону Киевской области. Он стал одним из героев сюжета Игоря Тура о беларуских добровольцах, воюющих за Украину. Пропагандист обнародовал список добровольцев, среди которых был и Журавский.

Сегодня Минский городской суд должен наконец начать рассмотрение дела десяти анархистов, которые все это время находятся в СИЗО — некоторые уже больше полутора лет. Первое заседание пройдет в открытом режиме, но скорее всего, как это уже стало привычным по политическим уголовным делам, суд от прессы и от публики закроют.