«Ее повезли, но не сказали, куда». Брат Натальи Херше рассказывает, как встретил ее на свободе

Я знал за неделю, что меня хотят видеть в пятницу в посольстве. Вчера после обеда договорились, меня попросили приехать в 8:30 утра, никак не позже. Я приехал на маршрутке из Молодечно с двумя паспортами Натальи — обычным беларуским и швейцарским, как меня попросили. Никаких мыслей не было, для чего это, но чувство такой торопливости, какой-то нервозности немножко было у меня. Потому что меня очень попросили не опаздывать. Я был в 8:20, мне открыли двери посольства, и тут такая новость: «Поздравляем вас, Геннадий! Наталья освобождена, через 15 минут едем в аэропорт ее встречать в VIP-зале».

Через 15 минут мы все поехали: я, посол, секретарь и водитель. Вскоре Наталью привезли в тонированном бусе с могилевскими номерами, в тюремной робе — костюмчике таком зеленого цвета хаки. Я не видел, я в то время пошел покурить, а водитель сказал, что видел Наталью: ее быстро завели в сопровождении силовиков в VIP-зал. И потом мы все пришли, кроме водителя — так я впервые увидел Наталью.

Нам получилось [поговорить] около 40 минут. Понимаете, о чем можно говорить… Во-первых, это как здоровье, как там все, как все прошло для нее. Так неожиданно — у нее тоже в шесть утра подъем, во время подъема зашли в камеру, сказали: «15 минут на сборы». Она не знала, что и куда, но какое-то ощущение было. Потому что она знала, что посол вручила копии верительных грамот. [Догадывалась,] что, возможно, что-то такое будет. Ну, подозрения оказались настоящими. Ее повезли, но не сказали, куда. Но она догадалась, видела, что едут в сторону аэропорта. Из Могилева через Минск в аэропорт. Никто ей не говорил, там же они не разговаривают. Ей пришлось самой догадываться, куда.

Привезли в аэропорт, там дали возможность переодеться, сбросить тюремную робу. И она вышла уже такая… более-менее не так выглядящая, как в тюремной робе. Прибрала волосы свои, волосы седые все почти стали. Но больше удивил ее малый вес. Она очень худая, такой худой ее никогда не видел. Думаю, до 50 килограммов не дотягивает. Но она была очень бодрая, в очень хорошем настроении. Я спросил, болит ли у нее что-нибудь, как она себя чувствует, может, слабость какая-то есть — нет, говорит, все нормально.

Ну, и бытовые вопросы. Понимаете, там же силовики были, мы беседовали с ней только в присутствии силовиков. Поэтому ничего такого, что не надо было, мы не спрашивали. Ну, условия, обстоятельства, кто ее будет встречать, как ее в Стамбуле встретит консул — там два часа ожидания рейса на Цюрих. Прибывает в Цюрих в 17:10 по европейскому времени, в 19:10 по нашему. Там сходу на встречу со СМИ, так что все это будет транслироваться. Увидите.

Дочь ее будет встречать там. Может быть, сын, если дочь сможет с ним связаться. Будет парламентарий Швейцарии, которая взяла шефство над Натальей, которая много делала в плане освобождения Натальи в правительстве Швейцарии. Будет бывший посол, который уже близким стал для Натальи — как родственник, она так писала в тюрьме. Он сейчас на пенсии, но будет ее встречать. И будет консульский работник.

Должен был закончиться срок 27 января следующего года, еще 11 месяцев. Она ничего не подписывала, абсолютно. Она как была убеждена в своей позиции, так и осталась. Даже в этом VIP-зале она говорила, что ничего бы не поменяла — даже если вернуть то время, тот митинг, ничего бы не поменяла. Она уверенно смотрит в будущее. Если бы понадобилось, сказала, выдержала бы еще год. Конечно, тяжело, я знаю, что это сильно повлияло на ее здоровье, потому что там кожа да кости. Но сила духа чувствуется, знаете, вот этот настрой, изнутри такая сила идет, несмотря на физическое состояние, чувствуется большая сила духа, характера человека. Вот эта энергия, которую невозможно описать, у нее осталась.

Мне дали понять, что это все было на самом высоком уровне сделано. Конечно, повлияло то, что посол Швейцарии вручила копии верительных грамот [министру иностранных дел Владимиру] Макею. Уже шли договоренности об этом, уже было условие правительства Швейцарии однозначно об освобождении Натальи, и все шло в этом направлении.

Два дня буду праздновать, сегодня и завтра повторно. Я не отпраздновал 16 февраля [свой день рождения], не было причины, было грустновато. А завтра будет настоящий день рождения. Это самый лучший подарок, который могла сделать моя сестра мне в жизни.