От ухода за деревьями в резиденции Лукашенко до порезанного в суде горла. Кто такой Степан Латыпов и как его осудили на 8,5 лет колонии

До ареста Степан Латыпов занимался арбористикой — уходом за деревьями. Летом 2019 года в интервью Sputnik он рассказывал, что уже несколько лет следит за деревьями в резиденции Лукашенко: «Сотрудники "Дипсервиса" искали арбориста. Стали звонить моим коллегам, но когда они слышали, где надо работать, отказывались и давали мой телефон. Потому что знали, что мне такая работа нравится и я ее сделаю».

В интервью государственной газете «СБ. Беларусь сегодня», которая назвала Степана «одним из лучших арбористов в СНГ», он рассказывал, что работает «с самыми опасными деревьями в самых труднодоступных местах». Например, аккуратно удаляет прогнившие деревья, которые при падении могут что-нибудь повредить.

В 2019-м Латыпов выиграл тендер на обработку борщевика по всему Минскому району, а его компания «Беларбо» принимала заказы и от частных, и от государственных клиентов.

Степан немало выступал — вел лекции в БНТУ, занимался ютуб-каналом с обучающими видео. Вся его работа была посвящена арбористике.

Степан Латыпов живет возле «Площади перемен» — двора на улице Червякова в Минске, названного так в честь мурала с «диджеями перемен» на одной из построек. Во двор не раз приходили силовики, мурал несколько раз закрашивали и восстанавливали. Именно в этом дворе погиб Роман Бондаренко — и здесь прошел марш протеста после его смерти. Снимавшие этот марш с балкона журналистки «Белсата» позже получили за это 2 года колонии.

Задержание на «Площади перемен»

15 сентября 2020 года Латыпова, защищавшего мурал с «диджеями перемен», задержали. Сам арборист, чье задержание попало на видео, многократно повторял, что исполнит «законные требования», если кто-либо из силовиков покажет ему удостоверение, однако они так этого не сделали.

Сразу после этого в квартире Латыпова прошел обыск, после чего его со стяжками на руках повели в микроавтобус и увезли.

Намного позже, в своем последнем слове в суде Латыпов рассказал, что в этой машине силовики начали избивать его.

«Включили радио на всю громкость и начали меня бить. Никогда в жизни мне не было так страшно. Люди в масках били руками, ногами, дубинками. Все вместе и по одному. Выкручивали руки, ноги за спиной, ласточкой, избивали кулаками и ладонями по ушам так, что в голове как будто взрывалась граната», — вспоминал Латыпов.

По его словам, силовики били его в том числе по ягодицам, стараясь при этом не оставлять синяков: «Я кричал, задыхаясь в черном пакете, а они смеялись. Говорили: "Учим алфавит. Сейчас спрашиваем букву "Аааа", и начнем учить "Б"". Говорили: "Не кричи, твоя Тихановская не услышит", но я продолжал кричать. Я кричал и думал, очень хорошо, что взяли меня — мало кто из соседей в Беларуси выдержит это». Силовики постоянно повторяли имя Степана, чтобы он не потерял сознание.

«Когда было особенно больно, я вспоминал слова матери, она учила меня говорить себе: "Я маленький-маленький ежик, мне совсем не больно", — рассказывал Латыпов. — И это в какое-то мгновение помогало мне».

Обвинения в попытке отравить милиционеров «химией»

19 сентября, через несколько дней после задержания, на государственном телевидении вышли сюжеты о том, что Степан Латыпов, официально задержанный по делу о массовых беспорядках (статья 293 УК), собирался использовать яды против милиционеров — а именно «препараты первого класса опасности, содержащие яд дифосфин».

В качестве доказательства приводились найденные у арбориста химикаты, а также запись телефонного разговора — во время разговора, утверждалось в сюжете, Латыпов размышлял об обработке дач милиционеров некой «химией».

«Знаешь, они якобы следят за порядком, — говорит голос на записи. — А мы обрезаем деревья на кладбищах и обрабатываем химией вокруг их дач. Так мы, между прочим, можем забить на свое и подумать, [запикивание] нам такие менты, которые голосуют за Лукашенко и убивают за Лукашенко? Я тоже найду много препаратов, которыми я могу обработать вокруг их дач, что они потом блевотиной будут исходить».

В сюжете анонимный оперативник ГУБОПиКа рассказывает, что через мессенджеры и соцсети Латыпов собирал деньги «на подрывную деятельность по дискредитации органов власти и управления, против сотрудников милиции, организовывал несанкционированные акции в столице по размещению на фасадах зданий запрещенные символики, флагов, муралов».

В конце сюжета канала «Беларусь 1» появляется и сам Латыпов за решеткой.

— Как ты чувствуешь себя? — спрашивает у него силовик за кадром.

— Ну, чувствую себя подавленно, — пожимает плечами Латыпов.

— Ну ясно. Сотрудничать будешь со следствием, или нет?

— Да, я готов сотрудничать со следствием.

Вскоре после выпуска сюжета химик и старший научный сотрудник Национальной академии наук Беларуси Сергей Бесараб написал пост, в котором проанализировал сюжет и раскритиковал его: «В целом утверждение про то, что с помощью гипохлорита натрия (пусть даже это концентрат для использования в бассейнах) можно отравить сотрудников МВД или их садовые участки (!) выглядит смехотворно».

Обвинение в суде: ни ядов, ни беспорядков

До суда все рассуждения о ядах и массовых беспорядках не дошли — арбориста обвинили в мошенничестве в особо крупном размере (часть 4 статьи 209 УК), грубом нарушении порядка (части 1 и 2 статьи 342 УК) и сопротивлении милиционеру (часть 2 статьи 363 УК).

Латыпов, по версии обвинения, создал телеграм-чат, в котором призывал «к созданию дворового сообщества с целью публичного выражения своих общественно-политических взглядов и протеста, ведения деструктивной деятельности, направленной на обострение напряженности в обществе». Обвинили его и в создании мастерских, где изготавливали протестную символику, а также — в организации встреч участников чата, распространении агитационной продукции и росписи зданий изображениями «протестного характера». Наконец, во время задержания Латыпов, утверждает следствие, ударил милиционера Василия Рогова.

Обвинение в мошенничестве возникло в ходе проверки предприятия «Беларбо», где Латыпов был директором и бухгалтером. По версии следствия, с апреля 2019 года по сентябрь 2020 года он «путем обмана и введения в заблуждение» завладел деньгами 16 юридических лиц на сумму более 123 тысяч рублей. Латыпов якобы сообщал клиентам, что его фирма обработает борщевик дорогостоящим и высококачественным средством, но сам «использовал несертифицированное в Республике Беларусь вещество с сомнительным качеством и в разы дешевле заявленного».

Степан Латыпов не признал вину ни по одной из статей. После нескольких месяцев суда прокурор Владимир Рябов запросил для арбориста 8,5 лет колонии и 300 базовых величин штрафа.

«Кляп был нужен, чтобы уйти достойно, не скуля от боли»

1 июня во время первого заседания по делу Латыпов, на котором были видны следы побоев, порезал себе горло. Перед этим он рассказал, что прошел через 51 день «пресс-хаты», а сотрудники ГУБОПиК угрожали уголовными делами против родственников, если он не признает вину.

Попытка самоубийства частично попала на видео, опубликованное «Нашай Нiвай». Вероятно, Латыпов порезал горло лезвием, которое смог пронести в зал суда. В последнем слове он так описывал свою подготовку:

«На каждый допрос, на каждую встречу с адвокатом я брал маленький кусочек фольги, подбирая форму и размер так, чтобы их не мог обнаружить конвой. Убийца-рецидивист за упаковку кофе подробно рассказал о надзоре, а профессиональный вор-карманник научил прятать лезвие. Позже мне посоветовали обмотать металл кусочком пластыря, чтобы он не скользил на пальцах. Пластырь я попросту наклеил на папку с документами и написал на нем ручкой. Потом переклеил на куртку, это никого не беспокоило. Как никого не беспокоило и то, что всю первую половину заседания я плел кляп, который был нужен, чтобы уйти достойно, не скуля от боли».

По словам Латыпова, он планировал «перерезать хоть одну из сонных артерий», однако это не удалось сделать до конца.

«С левой стороны прорезать не удалось, но зато с правой, благодаря наклону влево, получилось разрезать — и почувствовал пальцами тепло, — описывал он. — Даже получилось задеть артерию, но от волнения я потянул дальше, вместо того, чтобы углубиться по трахее».

После этого, по словам Латыпова, его дернул за ногу конвоир, и он упал, ударившись головой: «Было больно, страшно и очень стыдно. Очень стыдно, что попытка вышла неудачной. И за то, что есть много способов защитить своих близких и соседей, которые я в тот момент не увидел».

При этом, судя по рассказу подсудимого, в материалах следствия позже было указано, что для попытки суицида он использовал шариковую ручку.

«Фрагментом ручки нельзя порезать шею. Им даже лимона отрезать невозможно, это очевидно любому. Но следствию срочно нужна была картина спонтанного эмоционального поступка. На третьи бессонные сутки я был согласен на что угодно», — так Латыпов объяснял, почему согласился подписать эти следственные документы.

Когда Латыпов порезал горло, в суд вызвали скорую и вскоре арбориста госпитализировали в хирургическое отделение МНПЦ хирургии, трансплантологии и гематологии. Уже на следующий день его вернули в минское СИЗО №1. Латыпова направили на судебно-психиатрическую экспертизу, которая позже признала его здоровым, и суд продолжился.

«Решать буду только я»

Первую часть своего последнего слова Степан Латыпов произнес на беларуском языке. Он рассказал о своем прадеде Иосифе, который пережил революцию 1917 года с шестью детьми, а в 1937 году был арестован и объявлен врагом народа за то, что во время гражданской войны возил раненых в своей телеге на собственных лошадях «по прямому приказу красного командира Григория Катовского, которого немного ранее врагом народа лично объявил отец всех народов».

По словам Латыпова, прадеду дали 10 лет без права переписки. «До 1947 года [семья] присылала ему продуктовые посылки и теплую одежду — и во время голода, и во время войны, и в послевоенную горечь». В 1948 году «стало ясно, что Иосифа нет». В 1953 дело пересмотрели, прадеда реабилитировали. Выяснилось, что его похоронили еще в 1938 году, когда он умер от туберкулеза на Колыме. «Он так и не получил ни одной посылки», — говорил Латыпов.

— Иногда кажется, что историю о том, каким чудесным и светлым, справедливым и свободным был Советский Союз, рассказывают дети и внуки тех продольных, корпусных, оперативников, конвоиров и гвардейцев, которым родители бережно приносили на обед или на праздник присыпанные кукурузной мукой колечки сушеной в духовке колбасы, кусочки ветчины, <…> и небольшой, с женскую ладонь, мешочек, украшенный вышитым древним крестом, настоящее сокровище того времени, с белым сахаром, — продолжал подсудимый. — Вряд ли они думали об одинокой женщине с чертами былой красоты на уставшем лице, которая немым путем сквозь суматоху, с тяжелым ящиком на плечах шаг за шагом несла на почту свою любовь, нежность и надежду.

Арборист рассказал и о деде Анваре, профессоре Горецкой сельскохозяйственной академии, который «с раннего детства ненавязчиво формировал целую систему мировоззрения»:

— Немецкий ученый утверждает, что генетический потенциал пшеницы составляет 250 центнера. Этот ученый — ученик моего деда. Когда-то жил в Минске возле Киевского сквера. Мы могли быть с ним соседями, но он очень любит своих детей и желает для них лучшего будущего. В его концепцию счастливого отцовства не входит сын и дочь, залитые перцовым газом лишь за их гражданскую позицию и выражение собственного мнения. Вне зависимости от того, какими высокими мотивами руководствуются люди с дубинками и баллончиками. Я хочу, чтобы, вынося приговор, Высокий суд в полной мере осознавал, сколько умных людей, создающих игры, в которые играют сотни людей, программное обеспечение автомобилей, новые сорта пшеницы, автомобили и изучающие новые методики для лечения рака — сколько умных и любящих людей ждут этого приговора, чтобы принять решение: оставаться в Беларуси или отдать все свои силы, знания и талант на процветание другой страны.

Рассказав о задержании и избиении, Степан вспомнил, что в СИЗО он каждый день спрашивал, за что его держат в «таких условиях». Охранники отвечали, что ничего не могут сделать, хоть и чисто по-человечески сочувствуют: «Благодаря их пониманию, за те маленькие поблажки, которые мне облегчили жизнь, я прошу прощения у сотрудников СИЗО, потому что знаю, что у них будут неприятности за то, что я это говорю сейчас, а люди в масках снова прячутся. Я вспоминаю и с сочувствием отношусь к каждому, кто давал показания в ГУБОПе».

Латыпов говорит, что не знает, каким будет приговор и сколько он будет сидеть: «Но я хотел сказать одно: какой бы я ни был, я такой, какой я есть, и я всех вас очень люблю. И я не могу по-другому. Я буду вас защищать так, как могу… Я считаю, что это мой долг. И я считаю, что по-другому невозможно».

Последнее слово Степан Латыпов закончил обращением к судье: «Ваша честь, я много говорю обо всем и обо всех, но не о себе, и о том, что жду для себя. Мне не так важно, что вы скажете, а то, как вы скажете. Я очень стремлюсь увидеть в вас не судью, а человека, гражданина, профессионала своего дела. Это поможет мне как раз таки не ненавидеть вас и отнестись с пониманием, пониманием как к человеку, который оказался, возможно, в непростой ситуации».

Еще раньше, на одном из судов, арборист уточнял, что будет сидеть столько, сколько сам захочет: «Какую цену за это я буду платить — это другой вопрос. Но решать буду только я. Я буду решать, продолжится судебное заседание или нет. Я буду решать, вернусь я сегодня с конвоем или со скорой помощью. Это мое право. Это моя свобода».

16 августа судья Александр Волк признал Степана Латыпова виновным и назначил ему 8,5 лет лишения свободы — сколько и просил прокурор.