«Мы фасуем готовые пакеты и отдаем в Красный Крест. У них есть договоренность с МВД, они могут отдавать передачи [задержанным]. Нам об этом договориться не удалось», — 38-летний Сергей впервые приехал к изолятору на Окрестина в полдень 14 августа и не был дома больше суток. Спал тут. Сергей волонтерит на складе: смотрит за продуктами, расфасовывает их, следит за тем, что и куда направляется.

Огороженные ленточкой продукты лежат на траве в сквере межу Прилукской улицей и переулком Окрестина. За сквером — два здания, окруженные бетонным забором с воротами и колючей проволокой. Слева от ворот изолятор временного содержания (ИВС), справа — центр изоляции правонарушителей (ЦИП). Сюда с вечера 9 августа стали свозить задержанных на демонстрациях — освобожденные рассказывали, что внутри над ними постоянно издевались, избивали дубинками и морили голодом. Снаружи были слышны их не прекращавшиеся крики.

Вскоре на Окрестина начали стекаться люди, пытавшиеся получить хоть какую-то информацию о своих родных или друзьях. За несколько дней в сквере перед изолятором вырос небольшой городок. Еще 14 августа там был только склад для воды и продуктовых передач, сейчас же там стоят столы с едой: пиццы, котлеты, пельмени, чай, кофе, бульоны, сладости.

Рядом играет «Король и шут» — это палатка медиков. Возле нее стоит дизельный генератор, который позволяет заряжать телефоны и освещать палатку ночью. На деревьях приклеены листы бумаги с надписями «Ночлег», «Душ» и с телефонами горячих линий МВД и отделов милиции. По краям сквера установили биотуалеты.

Палатка с надписью «Інфацэнтр» стоит в 50 метрах от входа в сквер. Возле нее суетятся волонтеры: приносят и уносят столы, делают из одеял шторки для палаток, собирают группы для помощи волонтерам в Жодино — туда тоже массово свозили задержанных, но сейчас сворачивают лагерь, потому что внутри осталось только пять человек — и отвечают на вопросы тех, кто ждет своих близких.

Значительную часть заключенных выпустили в ночь на 14 августа, но не всех — сколько людей до сих пор остается на Окрестина и что с ними происходит, пока неясно.

Волонтеры, ссылаясь на данные, полученные от администрации изолятора, и собственные подсчеты, говорят о 30 задержанных. В волонтерских телеграм-чатах — например, «Окрестина списки» и «Окрестина/Жодино только списки» — оперативно сообщают фамилии освобожденных и обсуждают, кто может забрать оставшиеся внутри личные вещи, где и какая еще помощь нужна. Списки пополняет волонтер, который стоит у входа в ЦИП и получает их от сотрудников.

13 августа 24-летний Саша увидел в одном из подобных чатов сообщение, что на Окрестина нужны водители, которые могли бы отвозить освобожденных домой. Через полчаса у сквера стояли уже около сотни машин, людей выпускали медленно, всего по 10-15 человек. Саша поехал в Жодино — там была та же картина.

«Появилась информация, что в Больнице скорой медицинской помощи нужна вода, пюрешки, потому что ребят из Окрестина привозили туда без зубов, — вспоминает волонтер. — Мы поехали туда. Наш добрый классный народ начал тоннами привозить посылки, детское питание, средства гигиены. Водой заложили коридор в семь метров. Втихаря в пакеты складывали лекарства, потому что медики сами не могут раздавать».

После госпиталя Саша провел на ногах больше 30 часов. Домой вернулся только для того, чтобы поспать и принять душ. Первое, что сделал утром, позвонил другу, который дежурил на Окрестина. Тот сказал, что помощь не помешает. «Все получилось как-то подсознательно, — говорит Саша. — Толчок дало то, что мы единый народ, что государство здесь никак не помогает, а наоборот только ухудшает ситуацию. Да, тут было много волонтеров, но не хватало маленького пункта — организации. Решил, что в этом могу себя проявить, по образованию я HR-менеджер».

Волонтерские группы формируются на месте: приходят люди, которые ждут родственников, медработники в свободное от дежурств время оказывают первую помощь. «У нас нет кого-то главного, мы все делаем интуитивно», — объясняет Алеся, которая работает в сфере услуг. Она, как и Саша, тоже приехала в Окрестина встречать освобожденных и осталась там помогать. Ее муж поехал к волонтерам в Жодино.

Олег не считает себя аполитичным, он выходил на протесты с 2010 года: «Стоять, просто хлопать это, конечно, круто, но я могу помочь тут».

23-летний аналитик баз данных Дария пришла к изолятору ждать задержанного друга, с собой она привезла пять пятилитровиков воды и три набора сухого пайка. Волонтеры попросили ее отсортировать продукты, после этого Дария трое суток помогала в Жодино, сутки в Слуцке и еще сутки на Окрестина.

«К сожалению, не на все у нас есть разрешение от администрации Окрестина. Сколько нам позволяют поставить палаток, столько мы ставим. Можем сделать намного больше, но разрешения нет», — замечает она.

Еще два дня назад в сквере стояли палатки для отдыха, юристов, питания но администрация попросила их убрать. Удалось договориться, что можно оставить палатки для медицинской помощи. «Мы все понимаем: это государственный объект, в трехстах метрах от государственного объекта как бы нельзя…» — говорит Дария.

15 августа, после демонстрации в память об убитом возле метро «Пушкинская» Александре Тарайковском, участвовавшие в митинге десантники с цветами в руках прошли рядом с Окрестина. Кто-то начал им хлопать, но люди вокруг закричали: «Тихо! Их там за это бьют».

На вопрос о том, почему нельзя хлопать, Дария осторожно отвечает после паузы: администрация изолятора просила не шуметь, и никто не хочет нервировать силовиков.

«Задержанные в тотальном неведении, не знают, что тут происходит. Они не знают, как за них борются и радеют люди. Для них шок, что здесь кто-то есть. И команда психологов тоже просит не доставлять лишнего шума, потому что стресс, панические атаки и так далее. Многих из них забрали, когда они последний раз в таком же шуме находились», — рассказывает она.

38-летний психолог Андрей объясняет иначе: «Это не стресс, а опасность. Тогда перестают отпускать людей. Это так, мягко говоря».

Перед палаткой медиков стоит знак, запрещающий съемку. Волонтеры говорят, что некоторые их них не хотели бы, чтобы на работе узнали про их помощь на Окрестина. Те же, кого выпустили из заключения, боятся мести милиционеров.

«Вчера вышли две девочки, пришли в травмпункт. Я словила одну, аккуратно поговорила, спросила, трогали ли мальчиков. У нее слезы на глазах. Сказала, что не ее лично, но девчонок выводили из камеры и пускали по кругу. Не имел значения ни возраст, ни раса, ни цвет. Мальчиков выводили из камеры, оставляли одного… И инструмент — дубинка…» — рассказывает волонтер Нина.

Об изнасиловании мужчины дубинкой со слов своих сокамерников говорил «Медиазоне» один из освобожденных, Nexta без указания имени и источника публиковала справку о «травматическом повреждении прямой кишки» у задержанного.

Нина говорит, что после услышанного в палатке медиков ее обычно крепкая нервная система заметно пошатнулась. Она пришла домой и выпила стакан водки.

О пыточных условиях содержания и избиениях на Окрестина можно рассказать адвокатам, которые тут же составляют шаблоны запросов в органы власти и консультируют. Некоторые оставляют свои визитки и номера телефонов.

«Формально инициатива руководства была. То есть то, что мы тут, согласовано с [адвокатской] коллегией. Но это, скорее, оформление тех стремлений, которые были у самих адвокатов. Это шло снизу. Инициатива руководства — это уже следствие. Всем было понятно, что адвокаты готовы делать, хотят делать и делают. Совершенно бесплатно делают», — объясняет адвокат Татьяна.

Она пришла к Окрестина как волонтер 13 августа и уже через день начала оказывать юридическую помощь. Сейчас у Окрестина дежурит полтора десятка адвокатов.

Волонтер Саша замечает, что новые люди приходят постоянно: «Только введешь кого-то в курс дела, а там уже очередь в 30 человек собралась».

«Самое классное — сила, — уверен он. — Когда ты возвращаешься домой и видишь, что еще 25-30-40 тысяч человек вышло в город, думаешь, что это реально народ, реально сила. Сплоченность давит на государство, а остальных людей поддерживает. Это не у меня лично сила, нет, это у народа сила».

Утром 17 августа Александр Лукашенко, как и обещал, встретился в Минске с рабочими завода колесных тягачей. Прилетел он на вертолете. Лукашенко объявил, что новых выборов не будет, «пока вы меня не убьете», что «150-200 бастующих погоду не сделают» и пригрозил увольнениями. Его речь рабочие несколько раз прерывали, скандируя «Уходи!».

Свое выступление возглавлявший Беларусь больше 25 лет Лукашенко закончил словами: «Спасибо, я сказал все, можете кричать "Уходи"».

«Уходи! Уходи!» — провожал его народ.