«Идут точечные атаки на врачей». Рассказы минчан, которые координируют помощь пострадавшим от силовиков

«Есть негласный указ — не принимать вызовы от протестующих». Алоиза, организатор травмпункта

Я 9 числа в компании стояла возле стелы у школы, ожидая, что будут вывешены результаты нашего избирательного участка, и нас стал разгонять ОМОН. Пару людей задержали, в том числе отца двоих детей на их глазах и на глазах жены. Я человек, сейчас готовящийся к операции, и не могу рисковать своей жизнью: живой врач сделает больше, чем мертвый врач, не могу находиться снаружи, после разгона я помогла найти потерявшихся людей, и потом поднялась к себе в квартиру. Дом устроен так: общий балкон выходит на одну сторону, а квартирный на другую, это позволяет наблюдать за обстановкой с двух сторон. Я помогала им укрываться от омоновцев, из солидарности пустила в подъезд сорок человек, они избежали потасовки: тогда уже были жесткие задержания, применялись светошумовые гранаты.

Поскольку у меня есть медицинское образование, я следила, чтобы правильно применялись мази от ушибов. На следующий день не смогла быть в стороне и решила организовать травмпункт, рассказала об этом в соцсетях. С того дня я дежурю с шести вечера до пяти утра с такими же неравнодушными людьми в своей двухкомнатной квартире, которая, насколько это возможно, переоборудована под приемное отделение. В большой комнате есть сидячие места для осмотра, несколько лежачих мест, установлена импровизированная стойка для подвешивания растворов, которые вводятся внутривенно, и в маленькой организована комната отдыха для тех, кто уже получил первую помощь и должен набраться сил.

Естественно, очень серьезные ранения невозможно купировать в таких достаточно полевых условиях, поэтому предполагается, что при поступлении тяжелораненых мы сделаем все возможное и вызовем скорую помощь, важная пометка — не указывая, что они пострадали на митинге, поскольку есть негласный указ для 80% отправных точек скорой помощи — не принимать вызовы протестующих. Я сама не фельдшер, я врач, но рядом со мной в травмпункте были фельдшеры с разных подстанций и они об этом рассказывают, что есть такое распоряжение. И страшно, что наши так называемые доблестные защитники используют машины, замаскированные под скорую помощь, приезжают в толпу — естественно, люди расступаются, а тут высыпается ОМОн, который впоследствии и наносит ранения.

В первые два дня ко мне приходили люди с легкими ушибами и ранениями, планировалось, что потом будет тот же мирный протест, но к стеле стянули технику, и все решили, что будут децентрализованные митинги, страшно рисковать жизнями людей. Из-за этого мой травмпункт у стелы находится в состоянии ожидания. Последние сутки я организовывала с коллегами подобные травмпункты в других районах Минска — сейчас это полегче, у нас появился хоть какой-то интернет. Люди узнают о них из телеграм-каналов, передают друг другу. Мы опасаемся, что придут недоброжелатели, и уже все просят не указывать точные адреса и убирать фотографии и настоящие имена. Мы теперь указываем район и адрес, если кто-то нуждается, он приходит, и потом он пытается докричаться под окнами или звонит, пишет, если есть контакт.

Основную массу медикаментов я закупала самостоятельно. Потом, после сообщения о моем травмпункте в крупных [телеграм-]каналах, он вроде бы первый в Минске, в первые часы приехали двое парней-микрохирургов, которые привезли значительную часть расходных материалов. А сейчас люди связываются, чтобы рассказать, кто что купил и что куда можно подвезти.

«Мы находимся на военном положении». Татьяна, координатор

Я вошла в инициативную группу по сбору подписей за Виктора Бабарико, но нас было 8 тысяч человек, которые собрались за неделю, и я как волонтер собирала подписи, помогала в штабе, расклеивала листовки, проголосовала, и была два дня просто на улицах, там где шли эти бои.

В первый день был призыв идти на стелу в центре города, хотя мы понимали, что это для того, чтобы зачищать, на следующий день ровно через сутки у нас уже появился план децентрализации. У нас — у горожан, белорусов, поскольку мы все находимся в чатах — автомобилисты, чаты медиаресурсов: NEXTA, «Беларусь головного мозга», Tut.by, Onliner, все дублируют, идет усредненная информация.

Вечером 10 августа я была на одной линии между станциями метро, людей выдавливали к окраине, шли бои, там строили баррикады — шесть часов шел бой, поэтому мы вчера рано утром сели в точке, где был интернет, я и пара человек, и появилась информация, что есть чат для самоорганизации врачей. Но администратор этого чата оказалась в полях, она была избита, и после этого она перестала выходить на связь.

Поскольку нас всех пасут менты, этот чат удалили утром, и мы организуемся теперь локальными группами: у меня на связи в зашифрованных чатах и через телефон есть один пункт медпомощи с врачом, там они будут дежурить, там есть медикаменты, во второй пункт я ищу врача, объединяю адреса в городе, а параллельно мои друзья организуют бригады волонтеров, которые будут подвозить пострадавших.

В одном крупном чате люди писали хаотично. Допустим: нужна помощь по такому-то адресу или где-то слышны взрывы, есть пострадавшие — в этом же чате мы узнали, что в районе Серебрянка были избиты 20 врачей или людей, которые просто оказывали медицинскую помощь. Мы поняли, что нужна децентрализация, так что теперь мы организуемся малыми группами, через друзей или соседей: мы находимся на военном положении и идут точечные атаки на врачей и журналистов.

Вчера у меня был на связи кардиохирург, он сел в машину и поехал дежурить по городу, интернета не было, я была с ним на телефоне. Через чат ко мне попала женщина, она была рядом с той точкой, где я находилась, с той квартирой, где мы ждали, если понадобимся. Она принесла закупленные по списку врача первичные медикаменты. Сейчас у меня уже есть несколько контактов, готовые подвезти препараты, которые можно купить только по рецепту: инсулиновые препараты, лидокаин, плюс врачи уже сами были со жгутами и шовными материалами, сами укомплектовываются.

Недавно в одном из чатов человек написал, что он врач и предлагал всем медикам оказывать помощь силовикам, которые к ним поступают, но описывать характер травм с таким прицелом, чтобы они не могли доказать, что получили эти травмы, неся свою службу, рассчитывать потом на какие-то компенсации.

«Вы же не хотите, чтобы ваше помещение сгорело нахер?» Дарина, организатор волонтерского сообщества

Изначально появилась такая история, что 9 числа скорые не доезжали до людей, люди истекали кровью, теряли сознание и тому подобное. Людям говорили, что скорая выехала на вызов, а она не приезжала. Я решила, что нужна группа людей, которые будут тусоваться рядом с местами больших скоплений людей, узнавать, в какую сторону ОМОН и туда бежать, ну естественно: ОМОН будет бить людей, люди будут повреждены и нужна будет медпомощь. Мы начали сбор исключительно медикаментов, деньги мы не собираем, собираем людей и везем их на горячие точки.

ОМОН бьет медработников: я лично вчера получила по бокам за то, что из багажника выдавали препараты. Нас избили, троих человек забрали, они числятся пропавшими без вести. Когда мы вернулись к машине, другие люди стали кричать: «Не трогайте машину, в нее что-то подкинули», так что есть вероятность, что в машине сейчас наркотики. Поэтому, как что делать, мы не знаем.

Изначально думалось, что мы будем помогать и военным, и обычным людям, потому что перекрыты проспекты, но сейчас мы не знаем, что делать. Мой главный помощник с фразой «Я смотрел в глаза убийцам» уехал из страны. Я сама лично координирую людей и собираю медиков, чтобы они приезжали в горячие точки.

Волонтерам помогает очень много людей, нас уже 1300 человек в группе. Как только кто-то из волонтеров оказывается возле жилых домов — люди открывают подъезды. Вчера, когда я была без сознания, то очнулась в квартире незнакомых людей. Медикаментов очень много, но у нас арестовали два места, где мы их хранили — просто пришли люди и сказали, вы же не хотите, чтобы ваше помещение сгорело нахер? Поэтому мы собрали еще, шифруемся, забираем их только через два часа и так далее.

В каждой команде есть врачи, медики и волонтеры. Волонтеры без образования, естественно, не будут ничего делать, врач говорит, остальные — руки.

Помогать получалось: были моменты, когда взрывали светошумовые гранаты, оставались разрывные раны, на которые мы накладывали жгуты, обрабатывали и вызывали скорую.