Пациенты ищут дешевые аналоги, врачи меняют схему лечения. Что происходит с лекарствами в Беларуси

Имена героев изменены в целях безопасности. Их данные есть в редакции.

Дорого и мало. Ситуация с лекарствами в регионах

По словам жительницы райцентра Екатерины, за последние месяцы несколько нужных ей препаратов исчезли из городских аптек или сильно подорожали. Рыбий жир Möller’s, «Префемин» и «Дазолик» девушка покупала в Минске — вышло в 1,5-2 раза дешевле. Похожая ситуация со спреем «Эпиген интим» — в райцентре он есть в одной аптеке и стоит 51 рубль, а в столичных аптеках его можно найти за 42 рубля.

Жительница областного центра Диана жалуется на отсутствие в аптеках антигерпетической мази «Ацикловир». Судя по сайту для поиска лекарств 103.by, «Ацикловира» в форме мази в городе нет совсем. На сайте tabletka.by указано, что препарата в аптеках мало, и ни одна из них не указывает количество оставшегося лекарства.

Бобруйчанка Оксана покупала украинский «Аскорутин» — препарат витаминов C и P, назначаемый в комплексной терапии варикозного расширения вен. Стоил он около двух рублей, а с началом войны исчез из аптек. Беларуский аналог «Рутаскорбин» стоит примерно три рубля, но Оксана отмечает, что препарат не перекрывает ее потребности — скорее всего, из-за низкой концентрации действующего вещества, предполагает она. При этом, если верить составу, концентрация действующего вещества в препаратах одинаковая.

От боли в суставах Оксана принимает биоактивную добавку — комплекс хондроитина и глюкозамина. Согласно исследованиям, нет достаточных доказательств, что такая комплексная терапия дает больший эффект, чем плацебо.

Год назад упаковку из 75 таблеток с хондроитином американского производителя Solgar можно было купить за 80-88 рублей, сейчас они стоят 180-217 рублей. Оксана просит родственников и друзей привозить аналог БАДа из Польши, который обходится в 34 рубля за 90 таблеток.

Оксана отмечает, что, по сравнению с прошлым годом, подорожали таблетки «Флебодиа», которые используются в лечении варикозного расширения вен. Сейчас упаковка в 60 таблеток обойдется в 76-116 рублей, в Польше бобруйчанка отдает за них 37 рублей.

— Ёсць яшчэ расійскі «Детралекс». Па-праўдзе, гэта даволі добры прэпарат, які я прынцыпова больш не набуду. Але і ён каштуе ад 57,67 рублёў за 60 таблетак. Як людзям, асабліва сталага ўзросту, якім патрэбны далёка ен адзін прэпарат, можна выдзяліць столькі грошай на такія прэпараты?

Сбои поставок и их восстановление. Что говорят провизоры

Провизорка Виктория работает в государственной сети аптек. По ее словам, из продажи периодически пропадают импортные препараты: несколько месяцев не поставляли «Нимесил», «Стопдиар» — примерно месяц, а «Нифекарда» не было пару недель. В чем была причина, она не знает — лекарства заказывает торговый отдел аптеки, до провизоров эта информация не доходит.

Еще одна провизорка Светлана говорит, что исчезающие с аптечных полок препараты через какое-то время снова появляются в продаже. Она подчеркивает, что ассортимент беларуских аптек широкий — хватает и отечественных, и импортных лекарств. В сети, где работает Светлана, уже восстановились поставки «Нимесила», «Стопдиар» есть в форме суспензии, а «Нифекард» вообще не пропадал, уверяет она.

Лекарства «про запас» и измененные клинпротоколы. Как выкручиваются врачи

Медработница психиатрического отделения Мария рассказывает, что из-за перебоев в поставках пациентам с запасом на несколько месяцев выписывают раствор нейролептика «Модитен Депо» и антидепрессант «Флуоксетин».

— «Клоназепам» периодически резко пропадает, на пару месяцев вдруг пропал еще нормотимик «Топирол», но вроде как начинает уже появляться вновь, — добавляет она.

В Беларуси, говорит Мария, есть зарегистрированные препараты для «кодировки» алкогольной зависимости, которые не реализуются — например, «Дисульфирам». Его, как и других действующих препаратов для «кодировки», вообще не найти.

— Судя по онлайн-аптекам, где-то ещё есть «Тетурам». Этот препарат — капля в море из целого списка в клинических протоколах, по которым мы должны лечить.

По словам Марии, реакция на каждый препарат индивидуальна, поэтому после исчезновения лекарств,подходящих пациенту, бывает трудно подобрать аналог, который обладает той же эффективностью и не дает побочных эффектов.

В других областях медицины ситуация может отличаться — отоларинголог Елена рассказала «Медиазоне», что препараты, которые она назначает на амбулаторном уровне, всегда есть в аптеках. Даже если они дорожают, пациент всегда может найти аналоги дешевле, считает она.

Чаще об отсутствии лекарств говорят онкологи

Гинеколог Станислав Соловей отмечает, что его коллеги из Беларуси часто говорят о пропаже лекарств, особенно это касается онкологов.

— Это по разным больницам, по понятным причинам я не назову ни диспансер, ни клинику, потому что это может навести на мысль о том, от кого я это знаю, — говорит он.

Несколько месяцев назад такая ситуация возникла с противоопухолевым препаратом «Цисплатин», приводит пример Станислав. Об исчезновении препарата рассказывает и Валентина — дочь онкопациентки, которой недавно понадобилось это лекарство.

В областном онкодиспансере Валентине сказали, что препарата нет, в РНПЦ онкологии — что не предоставляют информацию о наличии препарата. Там же предложили записаться на прием и посмотреть протоколы лечения, если «что-то беспокоит».

— Вообще можно заменять этот препарат. И я знаю, что одной девушке, у которой другой тип рака, заменяли на аналог — «Карбоплатин». Но в ситуации с моей мамой нельзя было заменить. То есть там вариант был только такой — или отменять, откладывать, или же искать этот препарат.

Валентина рассказывает, что купить «Цисплатин» можно за границей — например, в России или Турции. В таком случае нужно выяснить требования к рецепту и добиться того, чтобы в Беларуси выдали его в правильной форме.

Иногда, продолжает она, в медучреждениях находят остатки дефицитных препаратов. Это подтверждает и Станислав. Он говорит, что врачи стараются экономить лекарства для группы пациентов, которой без них никак нельзя. Есть и «блатные» пациенты, для которых больница держит лекарства «в загашнике», добавляет он.

Гинеколог рассказывает, что из-за недостатка препаратов коллегам приходится менять схемы лечения — назначать меньшую дозу или вовсе другие лекарства.

— В онкологии есть схема лечения, которая дает оптимальный результат. Альтернатива этому есть, но в каждом конкретном случае приходится выкручиваться. Ты рядовой врач в диспансере, к тебе приходит пациент, которому нужен «Цисплатин», а у тебя его нет. Что ты напишешь? Нет, иди домой? Ты дашь ему другую схему лечения, — объясняет он. — Эффективность у нее ниже, но все равно она есть — это лучше, чем ничего. Такого много — ты начинаешь выкручиваться, корректировать дозу, пытаясь сделать так, чтобы не на трех пациентов хватило, а по нижней границе нормы на пятерых пациентов.

Кратковременные срывы поставок случались и раньше, отмечает Станислав, но сейчас они становятся хроническими. Врач называет еще несколько противоопухолевых препаратов, с которыми были перебои — «Иринотекан», «Треосульфан» и «Метотрексат».

Анастасия полтора года лечилась от онкологии и сейчас находится в ремиссии. За время лечения она несколько раз сталкивалась с перебоями в поставках лекарств. Беларуский препарат «Лейкоцим», который вводят для стимуляции образования лейкоцитов, исчез из аптек в середине лечения. По словам Анастасии, его искали всей больницей «по своим каналам».

Девушка рассказывает, что курс таргетной терапии начинали импортным препаратом «Бевацизумаб», а закончили беларуским или российским аналогом.

— Мой таргет стоит 1 000 долларов за ампулу. В капельнице стоит две ампулы. Курс проходит каждые три недели в течение года, — говорит Анастасия.

Она отказалась от импортного лекарства — вместо него бесплатно вводили аналог, который из-за стоимости назначают далеко не каждому пациенту, отмечает девушка. Врач Станислав Соловей подтверждает, что в Беларуси таргетные препараты редко используются из-за высокой стоимости, хотя «во всем цивилизованном мире» применяются широко.

С аналогом импортного «таргета» перебои были в 2022 году и начале 2023, но в течение месяца лекарство появлялось.

— Находила сама больница, мне звонили и говорили, что появился препарат, можем капать. Руководство больницы старалось, — говорит Анастасия.

Вместо «очень древнего» беларуского препарата она заказывала «Карбоплатин» и «Паклитаксел» в Литве через провизора. По словам девушки, лекарства обходились примерно в 500 евро за курс — это недорого, и «побочки» меньше.

— В больнице стараются лечить тем, что есть. Но врач просто информирует, что можно вводить и импортные лекарства, — говорит Анастасия.

Многие пациенты покупали лекарства за границей из-за большего выбора и меньшей стоимости, теперь сделать это стало значительно сложнее, объясняет Станислав Соловей.

— Был условно, «Полокард» какой-нибудь. Люди в Польшу едут на закупы и заодно покупают лекарства. Причем было даже так — если в больнице узнавали, что ты едешь за лекарствами, тебе давали 15 рецептов.

Врач обозначает несколько причин, по которым лекарства пропадают из аптек.

— Во-первых, когда ты должен запланировать чуть ли не на год расход лекарств и докупить что-то — это проходит все круги бюрократического ада, очень неповоротливый механизм. Во-вторых, бюджет закладывается в беларуских рублях. Курс меняется, причем не в лучшую сторону, а расходы на транспорт будут расти, — объясняет он. — Экономить на этом будут. То же самое и с расходниками, и с ремонтом аппаратуры.