«Завтра санкции ввели — закрылось производство». Почему Лукашенко настаивает на импортозамещении и выгодно ли оно

1 сентября, выступая на открытом уроке «Историческая память — дорога в будущее» перед студентами и школьниками, Лукашенко показал им «первый компьютер номер один» от «Горизонта».

— Это первый компьютер, номер один, который мне подарили наши умные люди, — похвалился Лукашенко. — Им была поставлена задача пошататься по всему миру, найти самое лучшее, то, что мы не можем создавать: какие там процессоры, программное обеспечение, самое лучшее и создать этот компьютер. Честно скажу, в нем меньше 20% сегодня, около 12% беларуского. К концу года будет 30%. Но важен сам факт.

В середине августа он посетил минский мотовелозавод и остался недоволен тем, что его прошлогоднее поручение по локализации производства осталось невыполненным.

После того, как глава завода Николай Ладутько попробовал представить Лукашенко новую модель мотоцикла, тот сразу прервал его речь: «Хорошо, что тут свое?». Когда выяснилось, что двигатель, фары и щитки мотоцикла произведены в Китае, Лукашенко тут же заметил: «Локализации здесь нет. Завтра санкции ввели — закрылось производство. Как будешь производить?».

— Значит, я клоню тебя к тому, что мне твои эти сборки, как по стране в целом, вот здесь сидят, — провел по горлу Лукашенко. — Мы должны делать свое! Как китайцы когда-то взяли этот двигатель и быстренько начали клепать на колене, щитки начали делать. Вот что мне надо!

Отдельно Лукашенко возмутило и то, что шины мотоцикла тоже произведены в Китае: «А у нас что, нет завода?».

Похожий разговор Лукашенко провел и с министром сельского хозяйства Игорем Брыло — речь шла о нехватке упаковок шведско-швейцарской компании Tetra Pak для молочных продуктов. Тогда он сокрушался, что в министерстве не подумали об импортозамещении.

— А то опять будем руками разводить. Химическая промышленность у нас суперразвита, а мы не можем клеенку эту произвести. Слушай, разговоры… Значит, чтобы к концу года упаковка была! — приказал он.

Похожие задачи за последний месяц Лукашенко поставил по выращиванию подсолнечника и яблок, а также производству сельскохозяйственной техники.

Что такое импортозамещение и насколько оно полезно

Экономист Ярослав Романчук говорит, что к теме импортозамещения Лукашенко регулярно возвращается начиная с нулевых. Сам экономист считает эту идею несостоятельной.

— Концепция импортозамещения была выработана в середине XX века для развивающихся стран как локомотив ускоренного роста и способ догнать развитые страны. И нигде, ни в одной стране мира она не сработала, — говорит он. — Это концепция теоретическая, которая на руку бенефициарам этих схем. Это те люди, которые контролируют деньги, то есть распорядители и потребители чужого.

Экономист Лев Львовский уверен, что импортозамещение практически никогда не может быть выгодным.

— Создание какой-то новой индустрии может быть выгодно, если вы живете в обычных условиях и решили создать новый бизнес, которого раньше не было в стране, — объясняет он. — Но это не импортозамещение. Когда в США начали создавать смартфоны, это делалось не для того, чтобы импортозаместить продукцию Nokia. Это делалось, потому что некоторые предприниматели посчитали, что они смогут создавать новый продукт, который будет не хуже, чем Nokia, и сможет конкурировать. И в итоге, как мы видим, они даже побороли мирового лидера.

Импортозамещение ради импортозамещения, отмечает он, всегда провально для экономики, а степень провальности зависит от его типа. Хотя полностью успешных кейсов импортозамещения не существует, частичный успех возможен, считает экономист. Он приводит в пример введенные Россией антисанкции после аннексии Крыма.

— Россия занялась импортозамещением в сфере сельского хозяйства. Это было наполовину успешно, — признает Львовский. — Они действительно смогли нарастить объемы производства сельского хозяйства, смогли создать какие-то подиндустрии. Но, конечно, эти новые хозяйства не конкурировали на международном рынке. Они создавались в расчете на то, что они защищены от конкуренции — поэтому могут делать или чуть хуже, или чуть дороже.

В итоге в стране были созданы необходимые отрасли, но за них заплатили российские потребители: «Есть исследования, которые показывают, что россияне после этих антисанкций и стали гораздо больше платить за еду, и у них еще и ухудшилась диета».

По мнению Львовского, единственный вариант, когда импортозамещение может быть полезным для экономики — при наличии высокого уровня безработицы в стране.

— Если, например, изначально ситуация, что безработица 40%, то тогда, конечно, импортозамещение может сыграть хорошую роль. У нас просто де-факто в таком моменте куча неиспользованных ресурсов, и вы их как-то все куда-то направляете и начинаете использовать. Вот если у вас такая безработица, то да, импортозамещение может быть выгодным, — говорит он.

Три варианта импортозамещения

Львовский приводит три типа импортозамещения: производство товаров, которые не создавались в стране из-за отсутствия необходимых ресурсов или технологий, и тех, которые страна могла делать самостоятельно, но их было выгоднее импортировать. В отдельную категорию экономист выносит то, что он называет «беларуским импортозамещением» — когда европейский импорт заменяется китайским.

Под первый вариант, говорит он, в случае Беларуси подпадают двигатели, микроэлектроника и высокая химическая промышленность.

— Здесь импорт заместить будет или нереально, или на это уйдут вообще все возможные ресурсы, — считает он. — Мы не производили микрочипы, когда все было хорошо и мы могли сотрудничать со всем миром, иностранные специалисты были готовы на какую-то определенную зарплату уехать в Беларусь развивать это направление. [Если] мы тогда это не могли делать, то сейчас тем более не сможем.

Само по себе это не зазорно, объясняет Львовский: многие страны фокусируются на какой-то узкой отрасли и производят хороший товар, продавая его используя выручку для покупки других товаров, которые произвести неспособны.

Второй вариант импортозамещения, при котором страна сама начинает производить то, что раньше импортировала из соображений выгоды, оказывается проблемным по другой причине.

— Вот спикер Российского Совета Федерации Валентина Матвиенко в начале войны отметила, что она с удивлением узнала, что Россия производит недостаточное количество гвоздей, — рассказывает он. — В Беларуси тоже, я уверен, есть какие-нибудь лопаты и гвозди, которые в стране не производятся. Беларусь их не производит не потому, что мы не умеем производить гвозди или лопаты — все, наверное, умеют производить гвозди — а потому, что это экономически невыгодно.

Он объясняет: например, китайский завод произведет миллион лопат, каждая из которых обойдется Беларуси дешевле даже с учетом доставки, чем лопата, произведенная в Беларуси — все дело в масштабах производства и его стоимости.

— Такое импортозамещение более простых товаров касается сфер, где добавленная стоимость очень низкая и где большие движения от масштабов, где сильно выгоднее производить миллион, чем сто тысяч. Вот таким импортозамещением Беларусь займется и уже занимается. Совсем недавно открыли производство одноразовых перчаток, например, — говорит экономист.

Еще один существенный аспект в случае такого импортозамещения — новые рабочие места, которые нужно заполнить людьми.

— У нас нет лишних людей, у нас нет никакой высокой безработицы, у нас безработица ниже 5%. Это значит, что все люди в целом заняты в экономике. Что означает, что мы откроем какой-нибудь завод по производству гвоздей или перчаток? Мы людей из каких-то производств уже существующих должны переманить на это новое производство, мы должны капитал тоже как-то перенаправить, чтобы начать новое производство. И это новое производство будет производством вещей с низкой добавленной стоимостью, — объясняет Львовский.

— То есть мы перемещаемся из статуса кво, где у нас капитал и человеческие ресурсы использовались в тех сферах, где мы что-то умеем, где у нас что-то получается лучше, где у нас есть какие-то конкурентные преимущества — вот мы оттуда их забираем и направляем в сферу, где у нас нету конкурентных преимуществ, где мы этого не умеем, где мы раньше этого не производили и так далее.

Третий тип импортозамещения — тот, при котором импорт из Европы заменяется импортом из Китая, тоже не очень хорош экономически, говорит Львовский. Если товары прежде импортировали из других стран, значит они были либо дешевле, либо качественнее. При этом, признает он, такое ненастоящее импортозамещение все еще лучше и дешевле, чем полноценное.

Насколько реализуемы идеи Лукашенко?

По мнению Львовского, часть последних заявлений Лукашенко по импортозамещению «абсолютно реализуема», но требует времени и денег.

— Можно ли заместить польские и молдавские яблоки беларускими? Можно. Надо сажать больше фруктовых садов. Когда-то там начнутся урожаи и можно будет заместить этот продукт. На это потребуется несколько лет и значимая инвестиция. И, кроме этого, эти яблоки будут дороже, — объясняет он.

Если бы в Беларуси существовала возможность выращивать яблоки, не уступающие польским по качеству и при этом конкурирующие с ними по цене, этим бы уже кто-то занялся, уверен он.

Еще одно требование Лукашенко — производство беларуского аналога упаковок Tetra Pak — вызывает у экономиста сомнения: «Там есть общий патент и я не уверен, насколько его импортозаменить можно».

— То есть там есть относительно высокотехнологичный продукт. Точнее, станок по выпуску этого высокотехнологичного продукта. Какую-то упаковку для молока в Беларуси создадут. Будет она, возможно, дороже. Может, в чем-то хуже», — предполагает Львовский.

На заседании Совмина в начале августа премьер-министр Роман Головченко признался Лукашенко, что решить вопрос с Tetra Pak будет сложно: «Пока это технология, которую никто в мире не смог повторить, хотя кажется вроде очень простой».

При этом как минимум одна попытка наладить производство собственного тетрапака в Беларуси была — в 2006 году власти планировали, что этим займется завод «Березатара», который оказался провальным проектом: не проработал ни дня и был ликвидирован в 2019 году. Как писал Onliner, так случилось из-за проблем с поиском нужных кадров, отказа беларуских заводов работать с новым производителем и недостаточной проработанности самого проекта на начальных этапах.

Говоря о требовании Лукашенко заменить китайские детали в беларуских мотоциклах, Львовский повторяет: «Пока что все, что мы видим — это третий тип импортозамещения». Мотоцикл, продемонстрированный Лукашенко главой завода Ладутько, экономист назвал «купленным на AliExpress». Ранее блогер Рустем Адагамов обратил внимание на практически полное сходство модели «Мотовело» с мотоциклом французской марки Mash X-Ride 650, производимым китайской компанией Shineray.

Кроме мотоциклов, завод собирает и велосипеды — однако тоже из китайских запчастей. В 2021 году, отвечая на вопрос корреспондента «Белта» о том, почему бы не производить детали самостоятельно и в Беларуси, Ладутько сказал, что проблема такого подхода в их конечной стоимости.

— Мы постоянно обращаемся к предприятиям [Беларуси], частному бизнесу с предложением: давайте производить комплектующие. Так они дают цену, которая в 1,5-2 раза выше, чем мы привозим из Китая, — сетовал директор.

Кроме того разнообразие моделей и их комплектующих так велико, что налаживать производство оказывается ресурсозатратно и неэффективно.

— В этом в Беларуси вообще есть уже история успеха: покупать что-то на AliExpress, потом делать какую-то наценку, может быть, даже какую-то небольшую сборку отверточную, и продавать Беларуси, — рассказывает Львовский.

Например, похожим образом в Беларуси наладили производство китайских легковых автомобилей Geely, которые, по данным Беларуской ассоциации автомобилистов, являются одними из самых продаваемых в Беларуси. Спустя пять с половиной лет после запуска производства, в 2018 году локализация на нем достигла 50% — это значение необходимо для беспрепятственного передвижения автомобилей в Едином экономическом пространстве.

Впрочем, опыту с Geely предшествовал провальный эксперимент с другим автомобилем.

— В свое время в Беларуси было замещение импортных автомобилей иранским Samand, который представлял копию какой-то французской марки, — вспоминает Ярослав Романчук. — Это было такое убожество… Можно, конечно, назвать это инновационным транспортным средством, и министерство промышленности себе даже какую-нибудь птичку поставит, но суть процессов это не меняет, безусловно.

Спустя пять лет после запуска совместного иранско-беларуского производства в 2006 году, в стране произвели всего тысячу автомобилей этой марки, при этом спрос на них был настолько низкий, что государству пришлось закупить их для МВД и других ведомств. Производство заморозили в 2013 году. По словам Владимира Семашко, занимавшего на тот момент должность вице-премьера, автомобили никто не стал покупать, поскольку «и цена высока, и устаревшие модели».

Оценивая последние замыслы Лукашенко, встревоженного санкциями, Львовский замечает: «Есть главное правило в любом импортозамещении: если это хороший, выгодный проект, то почему его не реализовывали раньше, когда не было еще никаких санкций?»

— Раз его не реализовывали раньше, то скорее всего он менее экономически эффективный, менее выгодный. Продукция будет либо хуже, либо дороже, либо и то, и то, — уверен экономист.